Не та война
Шрифт:
— А ведь уходят желтолицые макаки, уходят, прах подери! Понемногу, по кабельтову, но отрываются от нас!
Небогатов сыпал проклятиями, однако не мог не признать очевидного — отрыв потихоньку возрастал, ярд за ярдом, но вражеская эскадра на половинку узла имела большую скорость. А побережье уже близко, еще три часа гонки, и японцы будут под защитой береговых батарей — а там кто знает, может быть свои мины выставили, и велик риск на такое заграждение нарваться. От японцев чего угодно ожидать можно.
— С «Фузо» покончено, перевернулся броненосец, ваше высокопревосходительство. Миноносцы торпедами добили!
Небогатов шумно выдохнул воздух — хоть так-то отплатили, и то хлеб. Но этого мало, и Николай Иванович тут же спросил:
— С «чилийцами» как? Они не должны уйти!
— Уже зажали их Миклуха с Щенсновичем — ход сбили, не бегают, ползают, окаянные. Как Фитингоф подойдет, их песенка будет спета!
— Не торопитесь с выводами, Лев Алексеевич — сколько раз нас подводило бахвальство. Но вшестером двоих должны победить, особенно когда четверка броненосцев повреждений не имеет, в отличие от нас, грешных. Так что отдайте лучше приказ на миноносцы — пусть немедленно атакуют броненосцы Ито. Нужно обязательно стреножить хотя бы один корабль — если все сбавят ход, то мы получим возможность навалиться всеми силами. А там совсем иной разговор между нами пойдет.
— Будут большие потери, ваше высокопревосходительство…
— Пусть стреляют залпами с максимальных дистанций, и заходят со всех румбов. Тогда хоть один броненосец, но получит торпеду.
— У японцев тоже миноносцы, и они явно собираются нас атаковать, ваше высокопревосходительство. Там еще миноноски подходят.
— Копеечные траты — они их все могут потерять. Самое важное обстоятельство для адмирала Ито — сохранить свои броненосцы в целости, особенно новейшие. Так что сейчас судьбу сражения могут решить несколько удачно попавших самодвижущих мин. Мы тоже можем потерять многие дестройеры — про «соколы» я уже не говорю. Так что пусть атакуют!
Небогатов замолчал, встав у амбразуры, он внимательно рассматривал японские корабли, прекрасно видя, что на них стреляет от силы половина орудий. Бой шел пятый час, и повреждения у врага нарастали как снежный ком в Рождество. Ведь если у противника больше кораблей, то и перевес в пушках значительный, и попаданий намного больше. А вот ответного ущерба с каждым разом все меньше и меньше и вскоре он совсем прекратится — на японских броненосцах просто будут выбиты почти все пушки. Еще полчаса артиллерийского боя и все будет решено. Вот только вести дуэль самураи не будут — он увидел, как ринулись вперед несколько десятков еле заметных силуэтов — дестройеры и миноноски противника бросились спасать свои броненосцы, пойдя в самоубийственную атаку…
Так погибали русские броненосцы в Цусимском бою 14 мая 1905 года…
Глава 38
— Надеюсь, Шенснович догонит «Адзуму», та уже нахваталась снарядов. Как видите, мы успели прийти — я прямо чувствовал, что такое будет. Задержались бы на те два часа ради осторожности, уже проиграли войну. А так нанесли поражение японцам — теперь не упустить «подранков»!
Вице-адмирал Миклуха прищурился, внимательно рассматривая пару вражеских броненосцев, которые продолжали яростно сражаться, несмотря на то, что ситуация для них стала безнадежной. Корабли осели вниз, ватерлинией стала верхняя кромка броневого пояса, выше был только короткий каземат, откуда торчали необычайно длинные стволы 190 мм пушек. Оба вражеских броненосца горели, вместо труб высились «огрызки», действовала всего одна башня с парой 254 мм орудий — все остальные вести огонь не могли из-за сильных повреждений. Да и 190 мм пушек осталось немного, огонь с каждого борта вели по два-три ствола. Корпуса были истерзаны русскими снарядами, семидюймовый пояс пробит в нескольких местах на каждом — затопления приводили к заметному крену. Но даже в таком «побитом» состоянии, «чилийцы» представляли вполне реальную опасность, ведь их не зря называли «убийцами крейсеров». И гибель от их огня «Осляби» и «Пересвета» сейчас вызывала закономерную ярость у русских моряков — по ним били беглым огнем сразу четыре броненосца, причем с убойной дистанции, с двадцати кабельтовых. И огневой мощи хватало с избытком — дюжина двенадцатидюймовых, полдесятка девятидюймовых и две дюжины шестидюймовых пушек — это уже шел не бой, а самое настоящее избиение. Вот только уколов совести никто не испытывал, памятуя об участи врага, который не желает сдаваться, и о том, как в таких ситуациях с оным поступать надлежит.
— «Ретвизан» стреляет по одному из «кентов», мы пока даже имени его самурайского не знаем. Ничего, скоро это выясним — опросят выловленных, японцы ход потеряли. «Победа» с крейсерами Безобразова и Вирена преследуют Камимуру, надеюсь, что догонят, «Адзума» вроде отставать начала. Да, точно медлит, но тем лучше…
Начальник штаба эскадры контр-адмирал Матусевич прямо-таки сиял лицом, на котором отнюдь непритворно застыла улыбка. Сражение завершалось убедительной победой, в чем уже никто не сомневался — «Объединенный Флот» получил сокрушительный удар, из разряда зубодробительных. Жаль два броненосца, но не им себя в том ругать — торопились, как могли, кочегары знали, что в Цусиме гибнут их товарищи и сделали невозможное — «Потемкин» достиг на пару часов совершенно невозможной скорости в восемнадцать узлов, на полтора больше, чем на сдаточных испытаниях. И это далось ценой изнурения команды, трое кочегаров умерли от надрыва телесных сил. «Три Святителя» вообще дал ход восемнадцать с половиной узла, причем держал его целый час. Но и потом броненосец долго шел на семнадцати узлах, прибыв первым на место сражения, завершив при этом окружение вражеских кораблей из эскадры Камимуры.
— Удивительно крепкие корабли — уже поразили двумя десятками двенадцатидюймовых снарядов, и сотней шестидюймовых, не меньше. А они держаться и все не хотят тонуть. И сдаваться не собираются, — Владимир Николаевич был потрясен упорством японцев. Они в безвыходной ситуации продолжали сражаться, и адмирал осознал, что потопление их одной артиллерией займет слишком много времени и потратить придется уйму снарядов. А потому с мрачным видом отдал приказ:
— Пусть атакуют миноносцы Керна — в первом бою в здешних водах у них неплохо получалось. И хотя их четверка, но аппаратов тоже по четыре, правда старых, в пятнадцать дюймов.
— Подойти придется близко, лучше с пяти кабельтовых. Но вы правы, Владимир Николаевич, пора пускать в ход торпеды. А то мы так до вечера с ними провозимся, а в проливе дальше могут ждать миноносцы.
— Тогда пусть поднимут сигнал, Николай Александрович. А мы подойдем чуть ближе, чаю, что противоминную артиллерию мы им выбили, по крайней мере, почти всю. Осталось несколько трехдюймовок, не больше. Но не стоит понапрасну рисковать — у нас мало дестройеров.
— Командующий флотом приказал миноносцам атаковать неприятеля со всех румбов, — из-за спины раздался чуть возбужденный голос флаг-офицера, и теперь требовалось только докончить то, что начали. Закурив папиросу, Миклуха совершенно спокойно перенес попадание 190 мм снаряда в носовую башню, словно молния свой росчерк оставила. И тут же увидел четыре небольших силуэта, над волнами начал расползаться густой черный дым. Миноносцы капитана 1 ранга Керна бросились в атаку. Всего четыре, два на один броненосец, еще пара на другой. Атака столь малыми группами в дневном бою самоубийственна, но тут серьезно поврежденные корабли, так что шанс попадания хотя бы одной торпеды из восьми, чрезвычайно высок. Особенно если пускать залп из двух аппаратов — этот способ сейчас активно применяли, ему учились. К тому же противоминная артиллерия «убийц крейсеров» из трехдюймовых орудий, а других, крупнее калибром, 120 мм или 152 мм, на броненосцах нет, только 190 мм пушки, из которых в маленькую и шуструю цель крайне трудно попасть.
— Посмотрите, Владимир Николаевич, противник бросил в контратаку свои дестройеры, и с ними идут еще миноноски. Да их как мух на гнилой коровьей туше! Со всех сторон накинулись! Пошла свалка!
Миклуха принялся всматриваться в бинокль — слишком далеко было до ведущей сражение 2-й эскадры. Миноноскам преградила путь «восьмерка» крупных минных крейсеров, вооруженных германскими 105 мм и 88 мм пушками, попадания снарядов которых были убийственны для маленьких корабликов. А вот вражеские дестройеры прорвались — им тут же преградили путь вышедшие в прикрытие броненосцев крейсера, открывшие беглый огонь из шестидюймовых орудий Кане. Но видимо, кое-кто прорвался — адмирал заметил высоченный всплеск у борта трехтрубного крейсера, судя по размеру, одной из трех «богинь». А еще увидел, что «бородинцы» отвернули, подставляя вражеским торпедам винты. Этот маневр не раз отрабатывался в бою, и был довольно эффективным, если бы не одно «но» — он уводил эскадру в сторону от неприятеля, и давал Ито возможность удрать.
— Уйдут, гады, — рядом чуть ли не застонал Матусевич, сыпавший проклятьями. — Так что наши ни одной торпедой в ответ по японцам не попали?! В воду их Эссен что ли побросал, или…
Адмирал осекся, не договорив, и с ликованием взревел во весь голос. Под удар попали идущие в центре броненосцы, один трехтрубный, «Сикисима», единственный такой, а вот второй из новейших, английской постройки, и полгода не прошло, как его приняли у англичан. Причем, в него угодили двумя торпедами сразу, и удар оказался смертельным. Вот только пришлось перевести взгляд на другое, не менее живописное зрелище — Керн тоже добился попаданий в каждый из «чилийцев». Пусть по одной торпеде, но много ли нужно поврежденному кораблю. Хватило за глаза, как ударом мизерикордии проявляли «милосердие» к свалившемуся на землю рыцарю.