Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).

Фримен Ричард Остин

Современники Конан Дойла отчасти сами виноваты в том, что их персонажи и по сей день пребывают в тени великого сыщика; кажется, они и сами не могут оставить его в покое. Скажем, в рассказе Гая Бутби «Бриллианты герцогини Уилтширской» Холмс упоминается уже во втором предложении: «Для примера позвольте мне рассказать историю Климо — ныне прославленного частного сыщика, который завоевал себе право стоять в одном ряду с Лекоком и даже с недавно покинувшим нас Шерлоком Холмсом».

Американский писатель Роберт У. Чамберс в своем весьма самобытном рассказе «Лиловый император», практически независимом от дойловской традиции, не удерживается от того, чтобы бросить камушек в холмсовский огород: «Я обнаружил уйму такого, что многие непременно бы посчитали крайне важными уликами — пепел из трубки Адмирала, отпечатки ног на пыльной крышке погреба, бутылки из-под сидра, и снова пыль — она была повсюду. Я, конечно, не специалист, а просто жалкий дилетант, и потому я затоптал

следы своими тяжелыми башмаками и не изучил под микроскопом пепел, хотя Адмиралов микроскоп стоял под рукой».

Сборник Э. У. Хорнунга «Взломщик-любитель», вышедший в 1899 году, посвящен Конан Дойлу. История этого посвящения такова: Хорнунг, приходившийся Конан Дойлу зятем (он был женат на сестре Дойла, Констанс), создал зеркальное отражение Холмса и Ватсона — парочку мошенников Раффлса и Банни (предварительно спросив разрешение у Дойла); истории об их похождениях печатались с 1898 года в журнале «Касселз». Конан Дойл дал разрешение не слишком охотно — по его мнению, преступника нельзя было делать главным героем. Это не помешало Раффлсу соперничать в популярности с Холмсом, и когда рассказы вышли в виде сборника, Хорнунг посвятил книгу знаменитому родственнику. Дарственная надпись гласила: «А.К.Д. — в порядке лести».

Грант Аллен (также печатавшийся в «Стрэнде») был близким другом Конан Дойла. Когда Аллен тяжело заболел, он попросил Дойла закончить за него детективный сериал про медсестру Хильду Уэйд — так Аллен и Дойл оказались соавторами.

Артуру Моррисону выпала честь «заменять» Конан Дойла на страницах «Стрэнда» после того, как тот в 1893 году скинул опостылевшего ему гениального сыщика в Рейхенбахский водопад. Мартин Хьюитт — сыщик, придуманный Моррисоном, — полюбился читателям и получил свою долю известности, однако положение обязывало его идти по стопам предшественника, не слишком отклоняясь от проложенной колеи.

Однако было бы большой ошибкой увидеть в пестрой толпе детективных авторов рубежа XIX–XX веков одних лишь подражателей и эпигонов. Напротив, открывшаяся нам картина поражает разнообразием. К детективному жанру обращались люди разных профессий, судеб и дарований — многие из них обладали литературным талантом и воображением, многие добились успеха и на других поприщах. Скажем, Израэль Зангвилл был выдающимся деятелем сионистского движения и автором всемирно известных романов о жизни еврейского гетто, М. Макдоннелл Бодкин — профессиональным адвокатом и членом ирландского парламента, Артур Б. Рив — одним из основателей криминалистической лаборатории в Вашингтоне. Среди авторов этой антологии есть эмигранты и авантюристы, священники и врачи, почтенные домохозяйки и венгерская баронесса. Совершенно очевидно, что приверженность столь разных личностей одному и тому же повествовательному канону происходила не от недостатка фантазии и жизненного опыта, а оттого, что канон оказался удачным, востребованным, как нельзя лучше отвечающим чаяниям публики. Конан Дойл с удивительной чуткостью уловил веяния эпохи — и открытой им золотой жилы хватило на всех.

ДУХ ЭПОХИ

Викторианская эпоха сейчас снова вошла в моду. О ней выходит огромное количество книг: в одних нам сообщают, что викторианцы ратовали за семейные ценности и суровую благопристойность, воздвигали непреодолимые классовые и расовые барьеры, отличались пуританством и лицемерием. Другие увлеченно описывают век удивительных открытий, неслыханных перемен и прогресса, время социальных сдвигов и религиозных сомнений. Журналист и исследователь Мэтью Суит в своей нашумевшей книге «Выдуманные викторианцы» [8] убедительно доказывает несостоятельность большинства расхожих представлений об эпохе: викторианцы были свободнее, чем мы, утверждает он, шире смотрели на вещи, лучше умели развлекаться и получать удовольствие от жизни.

8

sweet matthew. Inventing the Victorians.— l., Faber and Faber, 2001.

В Англии и Америке прилавки завалены романами, действие которых происходит в XIX веке. Примечательно, что большинство из них написано в детективном жанре. В качестве примера искусной стилизации можно привести книги Сары Уотерс — одна из них даже вошла в короткий список Букеровской премии [9] .

По-видимому, викторианская эпоха оттого и продолжает волновать воображение, что в ней так странно сходятся противоположности. Трудно представить себе, как неузнаваемо изменился мир буквально на глазах у тех, кого мы сегодня называем викторианцами. На их веку появилась железная дорога, телеграфное (а потом и телефонное) сообщение, автомобили, метрополитен, электрическое освещение, фотография, эволюционная теория Дарвина, первая женщина-врач и первый туалет со сливным бачком (так называемый ватерклозет). При этом нельзя не признать,

что XIX век для Англии был периодом небывалой стабильности — прежде всего материальной. Именно эта материальная стабильность и потребовала жестких полицейских институтов, охраняющих собственность и безопасность тех, кому было что терять. Новый литературный жанр смог отреагировать на противоречивые потребности читателя гораздо более гибко, чем устоявшиеся литературные формы. С одной стороны, детективный канон устанавливал авторитет закона, порядка и рационального начала. С другой — позволял в полной мере предаться восхищению плодами прогресса и изучению этих плодов. Изобретения и открытия были так стремительны и многочисленны, что требовали осмысления. От технических и интеллектуальных новшеств веяло тайной, сенсацией и опасностью. Детектив безошибочно использовал эти притягательные качества — железная дорога, к примеру, отлично сгодилась как пространство приключений и всевозможных загадочных происшествий. Расписание поездов нередко служит ключом к разгадке, темный тоннель предоставляет возможность совершить хитрую кражу, а сосед по купе оказывается не тем, за кого себя выдает. Дальше всех по этому пути пошел, пожалуй, писатель Виктор Л. Уайтчерч — его герой работает сыщиком на железной дороге и раскрывает исключительно «железнодорожные» преступления; он всегда выходит победителем, поскольку знает, как устроен загадочный новый мир рельсов и вагонов.

9

Речь идет о романе «Тонкая работа»; русский перевод этого романа вышел в 2004 г. в издательстве «РОСМЭН».

Фотография стала непременным атрибутом почти каждого детективного рассказа — либо в качестве неопровержимого доказательства, либо как способ изощренного обмана. Только что изобретенный глушитель оказывался ключом к изощренному убийству. Химические эксперименты помогали обличить преступника.

Детальное, «инсайдерское» знание об устройстве чего бы то ни было чрезвычайно высоко ценилось викторианцами. Если мы откроем подшивки журналов XIX века — того же «Стрэнда» или «Айдлера», — нам бросится в глаза обилие документальных статей о производственных процессах, общественных институтах, механизмах и помещениях. Как работает речная полиция? Как выглядит бюро находок в Скотленд-Ярде? Как производится и транспортируется лед, позвякивающий в вашем оранжаде? Как тренируют акробатов и как работает ветеринар?

В 37-м выпуске журнала «Стрэнд» (за 1894 г.) напечатана обстоятельная статья о разных типах наручников, написанная отставным полицейским инспектором: изящный слог, латинские цитаты, экскурс в этимологию. Статья сопровождается собственноручными иллюстрациями автора. Заметим, что «Стрэнд» был журналом для семейного чтения — то есть предполагалось, что почтенной матери семейства будет интересно узнать, чем мексиканские «браслеты» отличаются от американских.

Тут нужно отметить еще одно важное свойство эпохи: язык науки и литературы был, в сущности, не разделен — ученые и философы были не чужды изящной словесности, часто серьезные научные или социальные идеи излагались в популярной форме и широко обсуждались читающей публикой. Так, «Происхождение видов» Дарвина стало событием не только в научном мире, но и в общественной и личной жизни многих людей. Позиции религии к концу XIX века серьезно пошатнулись, позитивизм набирал силу.

Мексиканские наручники. Иллюстрация из журнала «Стрэнд», 1894

Детектив не в последнюю очередь отозвался именно на эту тягу к «научности» и «производственности», к объяснению и рационализации. «Мыслящая машина», каковой представал каждый уважающий себя сыщик, как нельзя лучше служила такой цели.

ПРОФЕССИОНАЛ ЗА РАБОТОЙ

«Я люблю труд, он очаровывает меня: я могу часами сидеть и смотреть, как люди работают», — писал Джером К. Джером. Пожалуй, неотразимая привлекательность чужого труда стала главным коммерческим и литературным открытием детективного жанра.

В XIX веке в Англии сложился новый социальный класс — класс профессионалов. Юристы, врачи, инженеры и ученые оказались облечены новой властью, наделены новой ролью и значительностью. Литературные жанры отозвались на эти перемены по-разному, но лишь один практически целиком посвятил себя «производственной» теме. Этот выбор оказался дальновидным — и с культурной, и с коммерческой точки зрения. Сегодня самые кассовые — и качественные — англо-американские сериалы дают возможность зрителю наблюдать, как люди день за днем делают свою работу. И зритель смотрит — с неослабевающим напряжением. Так построены «Скорая помощь», «Закон и порядок», «CSI: Место преступления», «Бостон Лигал», «Доктор Хауз» и многие другие многосерийные хиты. Наиболее интересные публике профессии остались те же, что и в XIX веке, — врачи, юристы, полицейские.