Шрифт:
Она порхала как бабочка, услышав эту прекрасную новость. Он едет, он наконец-то едет! Она так долго ждала, что просто не верится.
Выглянув в окно, Ивон глубоко вдохнула запах цветов, растущих тут же прямо напротив. Она любила свой сад. Климат у них был мягкий и особого ухода растения не требовали, но она каждый раз с нетерпением ждала весны, чтобы насладиться всходами. А в летнее время, как сейчас, горизонт, куда хватало глаз, пестрел буйством ярких красок. Она любила садоводство, но побаивалась жуков и прочей земляной живности. В этом деле ей помогал Том, их садовник. Ему было уже много лет, но он неизменно выполнял свой долг и надо сказать весьма неплохо. Вот и сейчас он, скрестив
Девушка смотрела на чистое небо и ее переполняли эмоции.
– Том, – воскликнула она, – как там наши вредители? Оставили цветы в покое? – не далее, как вчера, Том к своему ужасу заметил следы от укусов гусениц и быстрее принялся за обработку кустов.
– Пока все в порядке, мисс, – Том поднял свою голову.
– Миссис, я же миссис, – сказала она, подойдя к Тому.
– Для меня вы всегда останетесь маленькой мисс, – тепло улыбнувшись, произнес старый садовник.
Ивон не стала спорить с ним. Том никак не хотел воспринимать ее мужа Карла, хотя они уже прожили достаточно долго, и всячески игнорировал его, делая вид, что не слышит, как, в общем-то, и все остальные служащие дома.
– Почему бы нам не нанять более молодого специалиста? – каждый раз спрашивал обиженный Карл. – Нужно ведь идти в ногу со временем.
Ивон всегда отвечала отказом.
– Ты же знаешь, что сад для него, это вся жизнь.
Оставив Тома заниматься своими делами, Ивон побежала к миссис Пелигрин, их суровой, но справедливой кухарке.
Уже у черного хода она почувствовала волшебный аромат печеных булочек. Она уже собралась открыть дверь, как вдруг увидела маленького паука, бегущего куда-то по своей паутине. Пауков убивать нельзя, мелькнуло в голове, и Ивон застыла на месте, внимательно наблюдая за ним.
– Что вы тут прячетесь? – проворчала миссис Пелигрин, выглянув в окно.
– Тут паук, – немного вздрогнув от неожиданности, произнесла девушка.
Миссис Пелигрин закатила глаза:
– Опять вы со своими предрассудками, – и, конечно же, кухонная дверь распахнулась, – заходи уже.
Ивон протиснулась мимо пухлой кухарки.
– И куда он теперь подевался?
– Ничего с ним не случится, – вздохнула она, – это же паук. Лучше о себе подумайте, вон какая худенькая, совсем ничего не едите.
Миссис Пелигрин принялась месить тесто для очередного пирога, а Ивон наблюдала за уже румяными булочками сквозь прозрачную дверцу в духовом шкафу. Проследив за ее взглядом кухарка, хмыкнув, тут же извлекла воздушные булочки.
– Всегда вам мама говорила, кушать надо больше.
Ивон только что накинулась на угощение и, запивая выпечку молоком, сразу поперхнулась. Эта тема была под запретом. Ивон так и не смирилась с потерей родителей.
– Я, пожалуй, сыта, – она поблагодарила красную миссис Пелигрин, которая с виноватым видом провожала взглядом молодую девушку, выходящую из кухни. Оправдываться явно не имело смысла. Нужно быть просто осмотрительнее в высказываниях, сколько раз себе говорила, ударив ладонью по лбу, думала про себя старая кухарка, опять девочка останется голодной.
Ивон быстро взбежала вверх по лестнице и закрылась в своей комнате. Она тяжело дышала, грудь больно сжималась, и слезы выступили на глазах. Слишком мучительно было вспоминать все произошедшее, хоть и прошло уже очень много лет. Но она помнила все, как вчера. И зачем они только поехали в город? Ей, Ивон, нужно было платье к предстоящему вечеру. Она долго не решалась сказать родителям, но время поджимало и она, наконец, найдя родителей в библиотеке, быстро выпалила, что сегодня ее пригласили на свидание. У отца тогда смешно
Ивон не могла и никогда не сможет простить себе эту поездку, это желание пойти на свидание. После этого она больше никогда не встречалась с Патриком, просто не могла, как бы он не пытался добиться ее встречи.
Вскоре соседский дом опустел, а она получила длинное письмо от Патрика. В нем он признавался в любви и в том, что она, Ивон, не должна винить себя в произошедшем, и просил не держать на него зла. Дальше он сообщал, что они уезжают далеко и скорее всего больше не увидятся. Ему от этого очень горько, но он понимает, что Ивон никогда этого и не захочет. Но все же лелеет надежду, что когда-нибудь она напишет, и он тут же примчится к ней, где бы ни находился. Он оставил адрес и после, вплоть до сегодняшнего дня, присылал письма с новыми адресами, чтобы она не потеряла его, если вдруг захочет написать. Он стал настоящим путешественником и объездил практически весь мир. А Ивон так и пряталась в своем, выдуманном.
Утерев слезы, девушка подошла к красивому бюро и из потайного шкафчика достала то самое первое письмо Патрика. Страницы уже давно пожелтели, но подпись легко читалась: «Всегда твой, Патрик».
Ивон разразилась безутешными рыданиями и упала на кровать. Ее никак не хотело отпускать прошлое, и очень горько и тяжело было его вспоминать, но в тоже время и не хотелось забывать. Столько воды утекло, а она по-прежнему болезненно воспринимала все, что связано с тем днем. Но в тайне надеялась, что придет время, когда она сможет ответить Патрику, взять и написать простое письмо. Ведь, по сути, он ни в чем не виноват, а она целиком и полностью возложила на него вину за происшедшее. Смахивая бесконечные потоки слез, Ивон понимала, что пока это время не пришло.
***
– Ивон, Ивон, – кто-то легонько трогал ее за плечо.
С трудом разлепив веки и, похлопав ресницами, она, все еще затуманенным взором со сна, разглядела своего ненаглядного Карла.
– Карл! – пролепетала она, падая в его объятия, – я так ждала тебя, но даже и не заметила, как уснула.
– Ничего, ничего, – мягко произнес он, поглаживая ее по спине, – устала, перенервничала как всегда. Сколько раз тебе говорить, не надо так себя изводить переживаниями. От этого одни болезни.
Ивон потупила взор. Она очень хотела детей, но ничего у них не получалось, и муж частенько корил ее в этом, точнее ее постоянные переживания, что еще больше расстраивало бедняжку.
– Давно ты приехал? – она направилась в ванную.
– Совсем недавно.
– Еще не ужинал?
– Ты же знаешь, без тебя мне никто и корки хлеба не подаст, – звук льющейся воды заглушил слова.
– Еще нет? Плохо слышно.
– Жду тебя, моя дорогая, без тебя кусок в горло не лезет, – Карл решил лишний раз не расстраивать жену. С самого его первого появления в доме здешняя прислуга приняла его в штыки. Это и не удивительно, думал Карл, после всего пережитого они, конечно, боялись, что я причиню их маленькой мисс еще больше горя.