Не твоя семья
Шрифт:
Жена тоже только на бумаге. К Ангелине не подступиться, но хоть кормить меня начала — и на том спасибо. Точнее, я начал принимать живое участие в кухонно-бытовой жизни. Кто бы раньше сказал, что буду тарелки загружать в посудомойку и на постоянной основе готовить основное блюдо — не поверил бы! Но как говорится: хочешь есть в кругу семьи, вноси свой вклад. Я поначалу всерьез задумывался о кухарке (уборщица ведь у нас есть!), но Ангелина только пожала плечами: если мне надо, то пожалуйста, ей типа все равно. Так она снова отделяла меня от них с сыном. Даже если бы в нашем доме готовил повар с тремя
Еще меня очень раздражала работа Ангелины. Просто до зубного скрежета. Она какая-то нескончаемая: сына уложила, села с планшетом. Егора в садик собрала, и в офис рванула. Такая занятая, такая довольная. Не нравилось мне все это, особенно мужик, которого видел возле входа в Эволюцию. Смотрел он на Гельку так… так… Я еще в Манеже запомнил. Как охотник на добычу. На мою, млять, жену так смотреть нельзя! Но я о нем справки навел — у меня и в ФСБ, и в СК, и в МинСтрое связи есть. Если узнаю, что шары к моей жене подкатывает — отстрелю. Тесть у меня правильный и четкий мужик: точно знает, чем грозить. Без яиц нам, пацанам, не жить.
— Тимур Викторович, — секретарша зашла, — с охраны звонят: к вам посетитель — Ольга Сергеевна.
Хм, мама приехала в министерство. Странно.
— Пусть ее проводят ко мне, — велел и сам поднялся, шею размял. Мне через час в дом правительства нужно. Алишеров сейчас официально в отпуске, а премьер-министр срочно собирал кабмин: я буду представлять МинПромТорг.
Я подошел к окнам, выходящим на Пресненскую набережную. Повернулся и бросил косой взгляд на башню Эволюция. Мы с женой даже работали рядом! Но на работу, как и домой, она ездила сама.
— Привет, мама, — поцеловал в щеку и помог присесть в глубокое кресло. — Что-то случилось?
— Нет, просто рядом была… Но еще вчера услышала разговор твоего отца с Альбертом. Ты правда отправил материалы по беременности Ангелины на ревизию?
Я об этом никому не говорил. Мне шумиха не нужна, но раз Месхи поделился с отцом, я сообщу матери результаты.
— Да. Авторитетные врачи не усмотрели в его действиях злого умысла, — сообщил сухие факты. — Через три года и без биоматериалов пересмотр не так достоверен, но по тому что осталось, по выпискам Ангелины, хранившимся дома, они сличали их, разбирались… Вердикт — невиновен.
Мама выдохнула с облегчением, а на мой непонимающий взгляд пояснила:
— Сынок, мы знакомы всю жизнь. Альберт тебя принимал в родах. Если бы он оказался подлецом, это было бы большим ударом.
— В любом случае, его ошибка стоила мне слишком дорого. Хотя… — горько хмыкнул. — Проявилась моя дерьмовая натура.
— Тимур, — она сжала мою руку, — я понимаю, почему ты так поступил. Чего ты боялся, — добавила шепотом. — Как у вас с Гелей?
Я только тяжело вздохнул.
— Никак. Стабильно тяжело.
— Ангелина изменилась, — мама улыбнулась. — Она молодец. Научилась отстаивать себя. Стала сильной.
— Мам, я не понял: ты радуешься, что меня жена игнорит? — не смог сдержать обиды. Как маленький, да.
— Тимур, ты очень похож на отца, и не только внешне, — погладила
Я обо всем этом догадывался, но мама всегда была за отца. Никогда не произносила вслух, что страдает. Слышать это вот так… Очень трудно.
— Я упустила момент, когда нужно было возразить и отстоять, теперь поздно. Виктор сделал из меня жертву. Я завишу от него морально. А ведь твой папа очень любил меня когда-то. Но во что он превратил меня… — мама печально смотрела куда-то мимо меня. — Не делай такого со своей женой. Любовь без примеси страха — особенное чувство.
— Я никогда не обижал Ангелину: не бил, не пил, не гулял! — возразил запальчиво, когда мама сравнила нас. — Я не такой, как он.
— Твой папа тоже не бил, не пил, не гулял, вроде бы… Не знаю, — пожала плечами. — Мы вместе тридцать восемь лет, я бы не дала руку на отсечение относительно верности. А ты… Ангелина слишком любила и многое тебе позволяла, ты пользовался. Ты ее любишь, я верю, но раньше постоянно подавлял ее. Ты был центром, а она крутилась вокруг тебя где-то на периферии. Сейчас Ангелина на равных с тобой. Тебя это бесит, раздражает, тебе непонятно и непривычно.
Я опустил голову. Мама права. Это новая Геля меня смущала и удивляла. И бесила, да. Непокорная, совсем другая! Но я люблю ее любой. Правда, у меня даже не было возможности признаться в чувствах. Я столько раз говорил, как хочу ее. Жена смеялась и указывала на дверь. Я трусил сказать о любви и узнать, что меня не любят. Искренне признаться и получить честный ответ. Сейчас все складывалось так, что казалось, будто бы Ангелина меня действительно разлюбила.
— Не пытайся переделать и подмять жену, просто люби ее и сына.
— Думаешь, Геля ответит?
— Время покажет, — закончила мудро.
— Мам, а ты не думала развестись? — вопрос стал и для меня самого большой неожиданностью. Мама вскинула голову, взгляд такой загнанный. Я невербально ощутил, как ей сложно. — Мама, если ты хочешь, просто скажи. Я поддержу.
Она сжала мою руку, очень крепко, даже не думал, что такая хрупкая женщина может быть такой сильной.
— Мы разберемся, сынок. Сами разберемся, — и поцеловала меня по-матерински нежно. Какой же я придурок: требовал от жены выбрать между мной и ребенком. Неужели забыл, что такое материнское сердце? Моя мама любила меня очень сильно и вопреки всему. Правда, ее материнское сердце однажды пошло на поводу у жестокой реальности.
Я уехал на заседание в правительство. Освободился только в пять вечера. Дел столько, что не расхлебать и до двенадцати ночи, но я забил. Поехал за сыном в сад. Обычно его Ангелина забирала — у нее график гибкий. У меня, к сожалению, нет столько времени, чтобы чаще приезжать вот так пораньше, но я мог бы отвозить его. Нужно обсудить с женой этот вопрос. Пора ей уже доверить мне нашего ребенка.
— Здравствуйте, а вы за кем? — спросили на охране.
— За ребенком, — ответил сухо. — Или у вас, кроме детей, кто-то еще есть? — решил смягчить шуткой.