Не умирай в одиночку
Шрифт:
– Что, совсем готовить не умеет? – испугался Толик.
– Почему не умеет? Умеет, но под чутким руководством. Если за ней не следить, она, во-первых, порежет палец, и потом будет выть, истекая кровью. Во-вторых, она бросит в кастрюлю очистки, а в мусорное ведро свежепочищенную картошку. В-третьих, она забудет на плите кофе и он весь выкипит, а мне придется отдраивать плиту. В-четвертых, она сунет в микроволновку жратву в железной таре и взорвет к чертям весь дом. Есть еще в-пятых, в-шестых и так далее, но у меня нет желания перечислять все катаклизмы, которые с ней случаются. Она же художница.
– Она красивая? – спросил Толик.
– Ну… не Шарон Стоун, но уже и не Вупи Голдберг.
– Мне это ни о чем не говорит, – скривился Толик.
– Ох, – сконфуженно покаялась я, – извини, я все время забываю, что ты ничего не видишь. Она симпатичная. Если бы не молотила конфеты килограммами, то и вовсе была бы красавицей. А так в ней килограмм десять лишнего весу, кожа на лице паршивая…
– Я бы ей посоветовал зубами заняться, – некорректно произнес Толик. – У ее изо рта плохо пахнет, несмотря на то, что она жует «Дирол».
Я восхитилась в очередной раз.
– Тебе надо к ментам идти наркотики искать с таким обонянием. Ты же к ней близко не подходил, а я запаха не чувствовала. Хочешь еще кофе в качестве бонуса?
– Хочу, – смущенно сказал Толик. И тут в дверь снова кто-то позвонил.
– Не дом, а какой-то проходной двор, – возмутилась я и пошла к дверям. Снаружи доносились какие-то посторонние шумы, царапание и сопение. Как-то брат уехал в отпуск и поручил мне, жившей тогда еще с родителями, заботиться о своем боксере. Мне было лень готовить еду для своей и его собаки и потом носиться туда-сюда с бидончиками, поэтому я варила дома одну большую кастрюлю каши, а потом приводила пса брата к нам домой и кормила, совмещая тем самым кормежку и прогулку. Однажды, уже после возвращения брата, его боксер прибежал к нам, привыкнув обедать в одно и то же время, благо, что жили мы рядом. Он точно так же сопел и царапал дверь. Признаться, если бы не звонок, я бы предположила, что пес снова пришел пообедать, только на этот раз ко мне.
– Кто там? – спросила я.
– Буль-буль, хрю-хрю, ням-ням, – ответили за дверью. Речь была совершенно нечленораздельная и не слишком человеческая, но и явно не собачья. А вот голос был подозрительно знакомым. Я закатила глаза и, отодвинув засов, толкнула дверь. Дверь не поддалась: снаружи на нее явно навалилось большое и толстое тело… Кило этак сто.
– Толик! – взвыла я. – Иди, помоги мне!
Толик вылетел из кухни, снеся (судя по грохоту) мою табуретку и появился в прихожей с совершенно безумным видом. Он водил по сторонам головой, стараясь разобраться в происходящем.
– Что такое? – крикнул он.
– Помоги, – простонала я. – Надо дверь толкнуть как следует. Не могу открыть.
– Может, и не стоит? – испугался он. – Кто там за ней?
– Сейчас узнаешь. Ну, толкай скорее!
Мы удвоили усилия, но стоящий за дверью, похоже, тоже. Кажется, его развлекала эта игра.
– Буль-буль, ба-а-а-бэ-э-э! – исполнил наш противник. Толик сморщился, впрочем, действительно было от чего.
– Ужас какой! – простонал он. – Это чего он такое пил?
– Не знаю, – выдохнула я и отпустила дверь. Она немедленно закрылась.
– Погоди, я соседу позвоню, пусть он его от двери оттащит, – сказала я и пошла искать трубку. В ванной стояла мертвая тишина. Наташка явно слышала наши вопли, но свою помощь предлагать не спешила.
Сосед моей просьбе внял, и спустя минутку я услышала звуки легкой возни на лестнице, а потом дверь открылась. Сосед придерживал в стельку пьяного Пашку, который был покрыт толстым слоем грязи.
– Мама дорогая! – воскликнула я. – Ты что, на животе от мамаши полз?
– Я приехал на маршру-у-у-утке, – веселым голосом протянул Пашка и выскользнул из рук соседа. Тот поспешил скрыться, а Пашка рухнул на пол. – На-а-а маршру-у-у-утке!!!
– Юль, он сильно пьяный? – спросил Толик.
– Вдребаган, – констатировала я. – Он еще и грязный, как свинья. Наташка, вылезай из ванной, мне она срочно нужна.
Наташка, перепуганная моим воплем, вылетела из ванной пулей. Я стащила с Пашки грязную куртку, куртку и рубашку, а потом потянулась к штанам. Пашка, привалившийся к стене, вдруг сгреб меня в охапку и залез под подол. Я стукнула его по рукам.
– Юль, какая ты красивая, ик-к! – не слишком отчетливо вымолвил Пашка.
– Без тебя знаю, – проворчала я. – Убери руки, я штаны с тебя сниму!
Пашка сфокусировал взгляд сперва на Толике, а потом на Наташке.
– Здра-а-асьте! – нараспев произнес он, а потом наклонился ко мне.
– Мы же не будем это делать при всех?
– А что так? – лицемерно удивилась я. – Наташка близорукая, а Толик вообще ничего не видит. Давай прямо тут и немедленно.
– Ты что! – прошипела Наташка, но я отмахнулась. Я знала, что делала. Взгляд Пашки вдруг приобрел осмысленное выражение.
– При всех я стесняюсь, – с достоинством произнес он неожиданно трезвым голосом и сделал вполне успешную попытку подняться с пола. Покачиваясь, он вошел в ванную, я последовала за ним.
– Юль, я все-таки пойду, – произнес Толик неуверенным голосом мне вдогонку. – Или тебе нужна помощь?
– Нет, спасибо, я уж сама как-нибудь. Наташ, проводи Толика, и тапки его найди. Он после этого балбеса не найдет их сам.
Пашка сидел на унитазе и тупо смотрел в стену.
– Штаны снимай, – приказала я. – И брось сразу в тазик.
Пашка покорно выполнил приказ, хотя удалось это ему не без труда. А попасть в тазик он и вовсе не сумел. Я фыркнула: не быть ему баскетболистом.
– До кровати сам дойдешь? Или помочь?
Пашка отрицательно мотнул головой и отважно поднялся с унитаза. До кровати он дошел вполне успешно, правда, о телефонный провод он все-таки запнулся, но тот был длинным, так что удалось не выдернуть его из розетки. Через секунду я услышала, как пружины натужно застонали.
Наташка сидела на кухне, в Пашкином махровом халате, который был ей настолько велик, что из выреза торчала грудь не самого пикантного вида, в россыпи мелких угрей.
– Ты бы к дерматологу сходила, – поморщившись, предложила я. Наташка очнулась от задумчивости и посмотрела на меня.