Не умирай в одиночку
Шрифт:
На встречу со мной Юлия опоздала на десять минут, в течение которых я весь извелся, выкурил сигарету, выпил кофе и попытался найти десять отличий в двух детских рисунках. Найти удалось восемь, что крайне меня разозлило. Меня всегда раздражали кроссворды, загадки и ребусы, ответы которых не совпадали с моим мнением. Дашка косилась на меня со значением, но реплики подавать не отваживалась.
Статью я читал вполглаза. Не давала покоя мне ее авторша, сидевшая напротив с глубоко несчастным видом, задумчивая и печальная. Юля нетерпеливо болтала ногой
– Ну, что же, – резюмировал я, – слог прекрасный, неточностей я не заметил. Можно отдавать в печать. Как с тобой расплатиться?
– Мелкими непомеченными купюрами, – ухмыльнулась Юля.
– Хорошо, – милостиво согласился я. – Будут мелкие непомеченные купюры. Могу вовсе мелочью. Согласна?
– Нищие не выбирают, – пожала она плечами.
– Тогда, пожалуй, я тебя еще и накормлю, – сказал я. – Как насчет ресторана?
– Сейчас? – непонимающе вскинула брови Юля.
– Сейчас.
– Вообще-то я не одета для такого мероприятия, хотя… Сейчас не те времена, чтобы в ресторане забили камнями девушку в джинсах.
– Вот и чудненько, – обрадовался я. – Куда поедем?
– В «Камелот», – ответила Юля и вызывающе посмотрела на меня. Я даже ухом не повел. «Камелот» был самым дорогим рестораном города, стилизованным под рыцарский замок. Видимо, Юлия таким образом решила проверить серьезность моих намерений. Я тактично промолчал, что, как правило, потом, девушку танцует тот, кто ее ужинает. И, откровенно говоря, предполагал, что после ужина Гюрза меня попросту кинет. И пойду я солнцем палимый и ветром гонимый…
В ресторане Юля нисколько не повеселела. Вяло ковыряя вилкой эскалоп, она размышляла о чем-то своем. Я хмуро молчал. Вечер явно не удавался. Кажется, Юля заметила, что настроение за столом летит псу под хвост, поэтому, решительно отодвинув тарелку в сторону, она потянула меня за руку.
– Потанцуем? – осведомилась она.
Держать в руках ее гибкое тело было невероятно волнующе. В голове витали греховные мысли. Вот только язык был каким-то вялым и не поворачивался. В относительно пустой голове вертелась почему-то фраза «Житие мое…» И вдогонку слышался ехидный голосок: «Какое житие твое, пес смердящий?» Я даже задрал подбородок вверх, лицезря потолок с галогеновыми лампочками, выкрашенный в веселенький желтый цвет. Юля наступила мне на ногу, пока мы бестолково топтались под грустную песню о грустной осени.
– Валерий, я вам нравлюсь? – жарко зашептала Юлька мне в ухо. В ехидном шепотке слышалась ядовитая подковырка, но я все-таки ответил честно.
– Очень.
– Ну, так прилагайте усилия сами. Я за вас за мной бегать не буду.
Меня проняло. В груди раздулась жарким огнем богатырская удаль. Я поманил пальцем официанта и предложил даме выбрать что-нибудь из карты благородных напитков. Дама милостиво кивнула и ткнула пальцем в водку. Я слегка обалдел.
– Настроения у меня нет никакого, – вздохнула Юля, терзая салфетку. – Все валится на меня, как снежный ком. С работы турнули, бывший сейчас как раз собирает вещи у меня дома, да еще убийства эти…
– Тебе что-то удалось раскопать? – осторожно поинтересовался я. Юля вздохнула.
– Ну, сняли мы с Никитосом верхний слой, а толку? Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Все еще больше запутывается. Одно только ясно: искать надо где-то в нашем чатовском окружении.
– Вы не смогли узнать, кто убийца? Даже предположений никаких нет?
– Нет, – вздохнула Юля столь душераздирающе, что и каменный истукан бы расплакался. – Описание хмыря, клеившего этих женщин весьма расплывчатое. Знаем только, что перед ним еще ни одна женщина не могла устоять. Хорош собой, богат и может свободно передвигаться. То есть к одному месту не привязан.
– Ну, вот видишь, – обрадовался я, – круг подозреваемых сузился.
– А толку? – скривилась Юля. – Если бы это просто был маньяк, его наверняка вычислили бы менты. В нашем случае действует целая группа, а это посерьезнее.
– На группу легче выйти, – резонно возразил я.
– Может быть, но уж больно хорошо она законспирирована. Ведь всегда так бывает: кто-то слишком много пьет, слишком много болтает, слишком много тратит, слишком сильно интересуется. А тут ноль. Тупик.
– Тебе не приходило в голову, что вы просто не там копаете?
– Приходило. Это все равно как по лабиринту бежать за солнечным зайчиком. Вроде все правильно, стрелки на стенах верные указаны. А потом ты выбегаешь в центр комнаты, откуда разбегаются сотни нор, и все заканчиваются тупиком. А ты знаешь, что одна из них должна вести тебя к выходу.
– Или к входу, – задумчиво сказал я. – В еще одну нору.
– Вы не романтик, Валерий, – просипела Юлька голосом Людмилы Гурченко. – Как же могло получиться, что мы оба, вы и я оказались под этим волшебным южным небом…
– Дак по путевке, – оскалился я. – Все ж по пьянке закрутилось…
Юля рассмеялась, оценив близость к тексту фильма «Любовь и голуби».
– Ладно, – махнула она рукой. – Ну их всех к чертовой матери, и убийц, и бывшего мужа и бывшего шефа. Давай поговорим о чем-нибудь приятном.
– Ах, ваши очи чернее ночи. Их взор пророчит любви пожар. Но надо срочно поставить точку. Вы так порочны – оревуар! – пропел я, старательно попадая между нот.
– М-да, – фыркнула Юля. – «Фабрика звезд» нервно курит в стороне… Еще предложения будут?
– Хочешь, я тебе что-то покажу? – вкрадчиво произнес я.
Она уставилась на меня своими невозможными глазищами, в которых плескалась вселенская бездна.
– Хочу, – решительно сказала она в ответ.
Гнал машину я как будто желал получить гран-при в Монте-Карло. Юля сидела рядом и молчала, только в ручку над дверью периодически вцеплялась, как в спасательный круг. Фонари бежали навстречу, мелькая в окнах, как заполошные. А впереди стоял дом, милый дом, пока еще темный, но уже готовый встретить свою гостью.