Не валяй дурака, Америка!
Шрифт:
Машины у нее нет, но моторизированное инвалидное кресло довезет ее и до почты, и до магазина, и до здания Красного Креста. Ведь там есть банк крови, где она сдает раз в месяц плазму. Совершенно безвозмездно. Правда, там ей предложат сладкую газировку или горячий кофе, печенье-конфетки, сувенир в виде фартука или брелока.
Мэри получает пособие по инвалидности гораздо дольше, чем проработала на государственной службе, когда была полноценным членом общества. Ей неприятно сознавать, что она иждивенец для страны. И когда она сдает свои тромбоциты или плазму, зная, что они необходимы для онкологических
Инвалидное кресло. 2. Карма?
Мэри когда-то жила в городе Ланкастер, штат Пенсильвания. Дом, муж Грэг, дети, хорошо оплачиваемая профессия медсестры. Семидесятилетие своей матери Мэри поехала отмечать с детьми, поскандалив со своей второй половинкой. Грэг был давно настроен против тещи и поездки к ней. По дороге к матери Мэри попала в аварию: смерть дочери, травма сына, сама впала в кому на полгода. Грэг похоронил дочь, отсудил у виновника аварии четверть миллиона долларов, развелся с женой и стал растить сына.
Мэри пришла в сознание и поняла, что осталась одна. Инвалидное кресло, проживание с престарелыми родителями, апатия и нежелание судиться с мужем, который успел продать их дом и переехать с сыном в другой штат.
Прошли годы. Мэри исполнилось шестьдесят пять лет. Она получает пособие по инвалидности, похоронила родителей, посещает церковь, регулярно сдает свою здоровую донорскую кровь, общается со взрослым сыном. Через него она узнала, что Грэг ее был неудачно женат на хищнице, которая умело обобрала его. А сейчас он страдает мышечной дистрофией и так же, как она, прикован к инвалидному креслу. Мэри ждала, когда же карма схватит его, предателя, за задницу. И вот, дождалась!
Инвалидное кресло. 3. Елка
В гостиной у Мэри круглый год стоит искусственная елка. На Пасху женщина украшает ее зайчиками и пластмассовыми яйцами. В День независимости и День памяти елка радует глаз американскими флажками. А в обычные дни на ней искусственные цветы и елочные игрушки с портретами близких людей и друзей.
Мэри — человек веселый и оптимистичный, несмотря на инвалидность, тучность и потерю дочери. Наливая себе красного вина в бокал и попыхивая сигареткой с персиковым ароматом, она заявляет всем, кто удивляется ее круглогодичной елочке: «Жизнь — это праздник! Празднуйте жизнь, дорогие мои!»
Вопрос без ответа
Энн умирала от редкой формы рака крови. В сорок шесть лет. Она лежала в хосписе — медицинском учреждении для обреченных больных, где обученные медсестры облегчали ее страдания. Когда-то Энн сама посещала умирающих — это была ее работа.
Энн, теолог по образованию, была священником при церкви объединенных методистов. Она была первой женщиной-пастором, которую я встретила, когда жила в Пенсильвании. Как духовное лицо она обязана была, помимо ведения службы, крестить детей, венчать пары и утешать больных и умирающих прихожан своей церкви.
Когда-то я пригласила ее на ужин, угощала оливье и пловом, пыталась понять ее выбор:
— Почему вы решили служить Богу?
Энн объяснила, что ее отец повесился в сорок с хвостиком лет.
—
Но она запуталась в догмах, и сердце сжимала обида на Творца. Ответа на свои вопросы она так и не получила, а поступок отца мучил ее всю жизнь. Отравлял ее существование. И отравил.
Живой светофор
Ванесса работает дорожным регулировщиком. По утрам она стоит около начальной школы в штате Алабама, в синей форме и ярком жилете. Когда уроки заканчиваются и родители прибывают забрать своих чад из школы, Ванесса регулирует движение машин, чтобы соблюдалась очередность и чтобы никто из пешеходов не пострадал — около школы нет светофора. Переходы есть, но для большей безопасности такие живые светофоры регулируют движение около многих школ. Если в городе какие-либо мероприятия типа парадов, концертов, она по вечерам регулирует движение транспорта на парковке около того или иного стадиона или дворца. Таких Ванесс много во многих городах в разных странах.
Недавно наша Ванесса вышла из больницы, так как один водитель чуть не раздавил ее своим автомобилем. Но этот инцидент не озлобил женщину. Она улыбается людям и в ясную погоду, и в ненастье. Ее философия проста: «Любая профессия по-своему опасна. Если бы у каждого в душе всегда работал светофор, регулирующий «стоп» и «движение», то люди были бы счастливее. Ведь правила одни для всех».
Татуировки
Вот портрет моих родителей, они погибли в автокатастрофе. Это мой дядя, инфаркт. Старший брат служил в Афганистане, на мине подорвался, такой был славный человек! Вот их даты жизни и смерти. Трудно было найти хорошего татуировщика, но мне повезло.
Вот скоро опять мне ехать в Ирак. Я пожарник-контрактник. Это в США работать пожарным — дерьмовая малооплачиваемая профессия. А в условиях опасности — не жалуюсь!
И где бы я ни был, память о близких мне людях всегда со мной. Что? Я превратил свое тело в кладбище? Нет, это — моя личная картинная галерея. Каждый хранит память о близких по-своему. Я лично утром и вечером, раздеваясь перед зеркалом, встречая и провожая новый день, вижу родные лица, вытатуированные на моих руках и груди.
Я благодарю Бога, что у меня такая семья была. И молюсь: «Господи, упокой их души!»
Станет ли Путин «плохим парнем»?
Белый американец Джим, владелец салона красоты, сам встречает и приветствует посетителей. Седой костлявый мужчина, он вносит имена и телефоны клиентов в компьютер. С постоянными может поболтать на разные темы, пошутить. И тут пожаловала я, привезла сыновей на стрижку перед началом учебного года.
Когда посетители рассосались по своим параллельным вселенным, Джим задал мне такой вопрос: «Do you think Putin will be a bad guy?», что означает: «Думаешь, Путин окажется плохим парнем?» Я не только не выпала в осадок от такого вопросика, но включила в себе свой внутренний диктофон. Ну как не поддержать беседу, если человеку хочется поделиться своим мнением о внешней политике? Я спросила владельца салона, что он конкретно имеет в виду. Джим начал философствовать, и не без метафор!