Не верь глазам своим
Шрифт:
— Почти угадал. Как считаешь, способен ли на такое Дикер?
— Дикер?!
— Да, Дикер.
— Знаю, за глаза его часто называют душегубом, но не думал, что эту аллегорию надо воспринимать буквально. Зачем ему убивать Мону? Она возрождала его пресс-империю.
— Но ей предложили лучшее место, и она собиралась согласиться. Вдруг Дикер набросился на нее в приступе ярости? Ты встречал его пару раз. Мог он или нет?
— Насколько я заметил, Дикер — человек вспыльчивый. На мне это пока никак не отразилось, зато я слышал его разговор по телефону. Да, запросто могу представить, как он размозжил ей череп. Не умышленно, конечно, а в приступе ярости, как ты и говоришь. Хочешь, спрошу у него?
— Что?
— Я встречаюсь с ним на этой неделе. Мне неинтересно его предложение, но надо же выслушать. Когда он будет жевать большой кусок бифштекса, я так прямо и спрошу: ты убил Мону?
Я рассмеялась.
— Да, ты действительно можешь помочь мне.
— Только скажи как. С удовольствием сыграю доктора Уотсона на пару с тобой, Шерлок Холмс.
Ничего противоестественного, если ты начнешь расспрашивать Дикера о Моне. Можешь просто упомянуть между делом, что до тебя дошел слух, будто Мона собиралась уйти от него и заняться продюсированием телевизионных реалити-шоу. Любопытна его реакция: знал он об этом или нет?
— Хорошо. Я не подвергну мою жизнь опасности ? Меня не разорвет на части собака Баскервилей ?
— Нет, если ты не будешь шататься по землям Девоншира, — с улыбкой ответила я.
Мне было приятно, что Боу готов играть в доктора Уотсона. Значит, ему нравится то, чем я занимаюсь, а главное, у него есть желание помочь. С другой стороны, я начала тревожиться, как быстро развиваются наши отношения. Они все меньше и меньше походили на мимолетное увлечение.
Боу попросил счет, и мы вышли на улицу навстречу знойной ночи. По тротуарам бродили десятки пар, скрываясь в ресторанах вдоль Девятой авеню и Хэнсуорт. Из открытых окон доносился веселый смех.
— Хочешь еще один эспрессо? — спросил Боу. — Или бренди? Можем зайти в «Пастис». Или угостить тебя дома?
При одном упоминании слова «дом» у меня чуть не подкосились ноги.
— Конечно, то есть… дома было бы здорово.
Квартира Боу располагалась на десятом этаже
довольно старого здания в Челси. С первого взгляда я заметила, что это очень уютное гнездышко, в каком обычно и живут мужчины его возраста и рода занятий. Однако рано радоваться: ведь часто заходишь к кому-нибудь в гости и видишь, что в зале выставлена напоказ коллекция ковбойских шляп или единственное произведение искусства — мишень для дартса.
В зале горела лишь настольная лампа, через три больших окна проникал уличный свет. Стены были выкрашены белым, а мебель выполнена из черной кожи, правда, ковер портил примитивный рисунок с сочетанием синего, черного и оранжевого. Кругом висели черно-белые фотографии с изображением быта Дальнего Востока. За французскими дверьми находилась небольшая темная комната, вероятно, рассчитанная под столовую, но Боу превратил ее в кабинет, поставив посередине круглый деревянный стол.
Хорошо, что он не страдает повышенной аккуратностью. На кофейном столике — грязная чашечка, на тахте — раскрытый «Таймс». В конце длинного коридора была приоткрыта дверь в спальню, за которой виднелся уголок заправленной кровати с мягким серым покрывалом.
— Пойду сделаю эспрессо, — сказал он, удалился на кухню, включил там свет. — Или нет, у меня есть дорогая кофеварка, которая справится с этим сама. Подарок матери на Рождество.
— Я бы выпила бренди, — возразила я, — если предложение в силе.
В теле чувствовалось напряжение, и я боялась, что после еще одного эспрессо начну скакать по полу, как мячик.
— Конечно.
Боу вернулся в зал, достал из деревянного ящика бутылку бренди и разлил его по стаканам.
— Ты сам делал эти снимки? — спросила я, подойдя поближе к изображению одинокой девушки за столом в чайной.
— Гм. Да, почти все они из Японии и Гонконга.
— А тебе никогда не хотелось стать фотографом?
Многим это кажется логичной последовательностью. Начинаешь с фотосъемки, а потом берешь в руки видеокамеру. Со мной не так. Мне нравится фотографировать, но снимать фильмы я мечтал с самого начала, с того момента, как стал ходить в кино. Наверное, я люблю, когда все движется, — рассмеялся он.
— Не станцевать ли мне брейк-данс?
— Нет, у меня другая задумка.
Боу передал мне стакан. За весь вечер он ко мне не прикасался, если не считать того, как мы держались за руки в ресторане и потом в погоне за такси. Теперь он наклонился и поцеловал меня. Обнимая моего страстного друга, я заметила, что между ног у него уже все в порядке.
— Даже лучше, чем я запомнил, — сказал он.
Я глотнула бренди, подобно жаждущему в пустыне, Боу забрал у меня стакан и поставил на столик. Затем поцеловал снова, спустив бретельки платья, чтобы охватить каждый миллиметр шеи и плеч. По телу пробежало тепло. Я ждала, что он предложит пройти по коридору в манящую спальню, а он расстегнул платье до талии, и верх упал на пояс. Обнажились груди. Боу взял их в руки и поцеловал каждую, обведя языком сосок.
Когда между нами на секунду образовалось пространство, я неистово стащила с него рубашку прямо через голову, провела руками по широкой грудной клетке и опустила ладонь погладить между ног. Он слегка отстранился.
— В прошлый раз я был таким жадным с тобой. Сегодня не хочу спешить.
Боу расстегнул мое платье до конца, и оно спало на пол кольцом вокруг ног. На мне были только желтые трусики, выбранные после часа размышлений. А теперь, подумала я, мы бросимся на кровать в конце коридора. Но не тут-то было. Боу скинул с тахты газету и положил меня на спину. Скользнул пальцем под тесемку трусов и стащил их вниз. Затем изучил губами каждый сантиметр моего тела.
К тому времени как мы добрались до спальни, у меня так свело ноги, что я едва передвигалась.
Утром я проснулась раньше его: сработали внутренние часы, напомнив, что надо бежать в редакцию «Базза». Мое пробуждение передалось Боу, и он с улыбкой приоткрыл глаза.
— Как ты? — сонно спросил он.
— Узнаю, когда попытаюсь подняться.
— У тебя есть время позавтракать? Дома угощать почти нечем, зато тут за углом хорошее местечко.
Боу решил принять душ позже, и мы собрались за пятнадцать минут. У меня были спутаны волосы и помято платье, но моего спутника это ничуть не тревожило. Он отвел меня в очаровательную кондитерскую, где нам подали круассаны и кофе в больших пиалах. Мне вдруг показалась, что я снова нахожусь далеко от Нью-Йорка.