(Не) верь мне
Шрифт:
– Зря он так, бастарды не меньше нас страдают от аристократов. – Мужчина снова закашлял, и я слегка сморщилась от брезгливости, когда он отошел в сторону, сплевывая на ходу и сморкаясь.
– Пит прав, говорят, их заставляют надевать браслеты, чтобы они не могли встретить свою пару, – прошептал сиплый, – а женщин используют, как грязных шлюх, покупая еще в приюте.
Я ахнула и прижала ладони к горящим щекам. Несомненно, мне было об этом известно, но когда слышишь подобное из уст человека, да еще на улице, где люди спокойно обсуждают незаконнорожденных девушек, становится так стыдно. «Мы не все шлюхи. Не все! И мы совсем не хотим ими быть! Они обманывают глупых девчонок,
– И не позволяй себе склонить голову даже на дюйм. Пусть это и разозлит высокомерных глупцов. Как можно не принимать вас, ведь вы такие же маги, как и мы! – возмущение бабушки лорда Райли было приятным, и я благодарно принимала ее поддержку.
Прохожий прокашлялся и вернулся к товарищам, всадник уже уехал, а я решила отозвать свою магию. Слушать людей расхотелось, да и настроение пропало, а предстоящий ужин в обществе графини Чартер совсем не радовал. Вдруг, прочистив горло, мужчина произнес:
– У этого бастарда браслета не было.
Люди переглянулись, а сиплый присвистнул.
– Зуб даю, что маги решили повырезать всех незаконнорожденных…
Дальше я слушать не стала, меня и так трясло от услышанного. Да, я бастард, но это не значило, что у меня нет чувств и мечты создать семью. Только желающих не было ни среди людей, ни среди магов жениться на безродных. Все маги – аристократы, а у незаконнорожденных нет даже низшего титула. Я просто мисс Эльза Браун, у меня дар от отца, а фамилию дала директриса приюта.
Слегка приподняла рукав, чтобы взглянуть на браслет – хидсу или «спрятанная душа». Он совсем простой, хоть и серебряный, шириной меньше дюйма, каждое новое звено наслаивалось на предыдущее, не оставляя незаполненного пространства, и скреплен аккуратным замочком, а сверху печать Министерства. Ее трудно было разглядеть, но все знали их знак – солнце с лучами, меч и глаз.
Дверь кареты неожиданно открылась, и я испуганно вздрогнула. Лорд Райли сразу понял, что я разглядывала свое украшение, ярость свернула в зеленых глазах, но он молча присел напротив меня. Кучер свистнул, раздался щелчок хлыста, и мы поехали. По напряженным плечам и мрачному прищуру глаз Итана я поняла, что он очень раздражен, поэтому притихла, осторожно спрятала хидсу под рукав, и мы в молчании проехали остальную часть пути до дома лорда Райли. Только мысли о мертвом незаконнорожденном все крутились и крутились в голове. Зачем кому-то понадобилось убивать мужчину и так наказанного судьбой? Почему несчастному сняли хидсу? И ведь это могли сделать только маги из Министерства, а их подозревать не получалось. Они же представители закона, а не преступники.
– Эльза, – позвал меня лорд Райли, отрывая от грустных мыслей. Он помог выйти из кареты и также молча умчался в темные улицы Лондона, оставив меня одну перед белокаменным трехэтажным домом. Колонны с узорами придавали ему важный и немного античный вид. Я поднялась по широким ступенькам, ежась от холодного воздуха, слуга с поклоном открыл дверь и помог снять пальто и шляпку, а затем меня проводили гостиную, где в красном кресле-качалке дремала бабушка Итана. Худенькая, в неизменном черном платье вдовы и такого же цвета ажурном платке на голове. Седые волосы собраны в тугой пучок, а в ушах тяжелые золотые серьги каплеобразной формы. Рядом с ней на полу сидели две служанки, одна девушка держала в руках синюю вязаную шаль, а другая мотала в клубок шерстяную нитку. Увидев меня, горничные осторожно поднялись и сделали книксен.
Я поднесла палец к губам и знаками попросила их продолжать, а сама присела на краешек диванчика. Будить графиню не собиралась, она сдала последнее время, и морщинистая кожа приобрела сероватый цвет. В животе заурчало, и я грустно вспомнила, что последний раз обедала в полдень, а потом носилась с бумажками по этажам полицейского участка.
– Эльза, – услышала скрипучий голос бабушки Итана и встретилась с синими глазами зрячей. Они всегда пугали меня своей проницательностью, словно заглядывали в душу. Даже не хотелось представлять, как реагировала бы на глаза вещателя, когда прошлое, настоящее и будущее у него как на ладони. Советник королевы слыл принципиальным и непредсказуемым магом.
– Графиня Чартер, – я улыбнулась бабушке лорда Райли, – простите, что опоздала к ужину.
– Ничего, мой ангел-хранитель объяснил причину. Правду говорят, что старики напоминают младенцев. Мы только едим и спим, – вздохнула графиня, – это вы, молодежь, все в делах.
– Но зато не пускаете пузыри, – попыталась ее взбодрить, и у меня получилось. Улыбка расцвела на старческом лице, но тут в животе снова требовательно заурчало, стало неловко, и я сильнее сжала руки на коленях.
– Лили, Хезер, отправляйтесь накрывать на стол, – строго распорядилась вдова, и девушки быстро сложили нитки в корзину и выбежали из гостиной. – Сейчас накормим тебя, Эльза.
– Ну что вы…
– Перестань, вкусный ужин еще никому не навредил. А потом поговорим об очень важном деле. Немного мне осталось, а увидеть счастливого внука хочется сейчас. – Последние слова бабушка прошептала, но я все равно услышала и удивленно взглянула на нее. Она с лукавством снова изучала меня, затем протянула трясущуюся руку в черной атласной перчатке, и я помогла ей подняться. Раздался стук в дверь, и одна из служанок доложила, что стол накрыт. Девушка подхватила старушку с другой стороны, и мы медленно направились в сторону столовой.
– Эх, где мои восемнадцать лет, я носилась по этому дому, как газель, а сейчас ползу, как черепаха, – проворчала аристократка.
– Графиня Чартер, некоторые маги в вашем возрасте встать с постели не могут, а вы для своих девяноста с хвостиком вон как шустро бегаете, – пошутила я, и от улыбки графини стало так тепло на душе. Все-таки зрячие – самые добрые аристократы. Они работали врачами и медсестрами, спасали жизни не только магам, но и людям. Вот и ко мне бабушка Итана отнеслась очень хорошо, а я так переживала, когда впервые появилась в доме лорда Райли. Даже не знала, чего боялась больше: молчаливого презрения или осуждающих слов. Но графиня Чартер встретила мне хорошо и даже на ушко прошептала:
– Как я рада наконец-то с тобой познакомиться, Эльза. Итан так много о тебе рассказывал.
Что мог обо мне рассказать искатель? Только, что пожалел и решил дать кров незаконнорожденной у себя дома, пока ей не исполнится восемнадцать лет и пристроить у себя на работе помощницей. И все. Но тогда, слишком обрадованная хорошим отношением графини, я не стала долго думать обо всем. А вот сейчас почему-то слова бабушки о счастье внука насторожили, но еще больше удивили.
Ужин был прекрасный, и я наелась до отвала. Служанка разлила нам чай и терпеливо ждала дальнейших распоряжений, но графиня отпустила девушку и, сделав небольшой глоток, произнесла: