«Не верь разлукам, старина…»
Шрифт:
Припев
Ой, да что столица мне, ребята,
Мне шагать бы с вами целый век,
Чтоб сказали где-то и когда-то:
«Вот москвич – хороший человек».
На снежинку падает снежинка,
Заметая дальние края.
Как ты далеко, река Неглинка —
Улица московская моя.
1965
Знаком ли ты с землей?
– Знаком
– Да вроде бы знаком.
– А чей тут дом стоит?
– Да вроде общий дом.
А может, это твой.
Внимательно смотри,
Ведь нет земли такой
В других концах Земли.
Вот крыша в доме том —
Ледовый океан,
Вот погреб в доме том —
Хакасии туман.
И дверь за облака,
И море у ворот,
В одном окне – закат,
В другом окне – восход.
Он твой, конечно, твой —
И крыша, и крыльцо
С звездой над головой,
С могилами отцов.
И реками пьяна
Непройденная ширь,
Страны моей весна —
Желанная Сибирь.
1966
Белая сова
Ну что ж, давай прощаться, тундра пестрая,
Держим курс на северо-восток.
Но прежде, чем проститься с этим островом,
Взглянем на него еще разок.
И в памяти воскреснут другие острова,
Которые нам видеть довелось…
Кружит над нашим островом полярная сова,
Сонная, как вахтенный матрос.
Прощай, но эту встречу не забудь, не зачеркни.
Путь наш – в отдаленные края.
Но ты, будь человеком, раз в полгода мне черкни:
Север. До востребования.
И «Капитан Сорокин» – наш красивый ледокол —
Скворешник наклоняет свой едва,
И снялся со швартовых этот остров и ушел,
Белый, как полярная сова.
Не ходим мы налево – в иностранные моря:
Нам морей со льдом хватает тут.
Послали нас сюда и дали роль поводыря,
А дальше ледокола не пошлют.
Любите нас, девчата, чтоб кружилась голова,
Чтоб полюбить нам Север не пришлось.
Над нашею судьбой кружит полярная сова,
Серьезная, как вахтенный матрос.
1979, Арктика, ледокол «Капитан Сорокин»
Синие горы
Теберда [15]
15
В музыке использована мелодия песни Е. Жарковского «Прощайте, скалистые горы».
Теберда, Теберда, голубая вода,
Серебристый напев над водой.
Теберда, Теберда, я хотел бы всегда
Жить в горах над твоею
Серебрей серебра там бурунная рать
По ущелью бурлит, не смолкая,
Там в туманной дали бастионом стоит
Синеватая Белалакая.
Теберда, Теберда, голубая вода,
Нет красивей твоих тополей.
Я б остался всегда коротать здесь года,
Если б не было русских полей.
Я б остался, поверь, если б как-то в метель
Я б одну не довел бы домой.
Теберда, Теберда, голубая вода,
Серебристый напев над водой.
1952
«Лишь утром снега берегут…»
Лишь утром снега берегут
Остатки ночной тишины.
Стоял альпинист на снегу
У скал красноватой стены.
И, кончив вязать на себе
Веревку, ведущую к другу,
Пожал он багровой Ушбе
Холодную скальную руку.
1952
«Где небо состоит из тьмы и сне…»
Где небо состоит из тьмы и снега
И не приходит радостью для глаз,
Я вспоминаю острый скальный гребень,
Нахарский лес, вечерний Учкулан.
Бушующую пену Гондарая.
Лазурь Бадук. Глухой Кичкинекол.
Рассветы Теберды. Девчонку Раю.
Вершин далеких снежный частокол.
Забытый кош в туманной Гвандре где-то,
На ледниках – пустые диски мин.
Большую Марку в золоте рассвета.
Большую дружбу сорока восьми.
1952
Каракая
Камень чуть качнулся вперед
И ринулся вниз, к реке.
Двадцать один непутевый год
Повис на правой руке.
Только удара черная плеть
Да пустота позади,
Только пальцы на рыжей скале
И цифра – двадцать один.
…Я долго курил над пропастью снежной,
Теперь я не мог не понять:
Ночь, любимая спит безмятежно,
Но втихомолку молится мать!
1953
«Ночь. За дальним перевалом…»
* * *
Ночь. За дальним перевалом
Встал кровавым глазом Марс,
И с тревогой смотрят скалы
В тишину ледовых масс.
Ночь. Запрятав в камни воды,
Притаившись, тек поток.
И боялся до восхода
Приоткрыть глаза восток.