Не вернёмся, не свернём
Шрифт:
— По деньгам действительно сложно, — согласился со мной Егор. — Франция перечеркнула все свои договорённости. У нас сейчас загружены склады аспирином и стрептоцидом. Найдём, конечно, кому продать. Да и свои покупают, но малыми партиями. Хотелось бы сразу сбыть.
Договорные обязательства с Францией сорвались буквально месяц назад. Поначалу я не обратил внимания на сообщения в газетах о том, что в Париже провозгласили об очередной революции. С начала двадцатого века Европа бурлит много и часто. По этой причине новое восстание во Франции никого не удивило. Лозунги выдвигали старые и знакомые. Типа «пролетарии всех стран, объединяйтесь!» Снова пели Марсельезу. В предыдущие разы войска и правительство как-то справились с негодованием народных масс. Но слишком долго в стране не было порядка. Немцам, свергнувшим законную власть и объявившим о строительстве социалистического общества, удалось успокоить народ быстрее, чем во Франции.
— Почему так много забастовок и восстаний? — недоумевал Егор. — Николай Иванович, я не понимаю, что случилось с людьми? Отчего, что не месяц, так очередные стачки?!
— Устали жить в нищете. Хотят лучшей доли, — озвучил я очевидное.
— Вспомните голод 1892 года, сколько тогда крестьян подалось в города. В основном молодёжь мужского пола, не имеющая семей, — продолжал Егор. — Прошло тринадцать лет, и это они же, выходцы из деревень, бастуют. Забыли, как подыхали от голода в деревнях?
— Не суди, — прервал я Деева. — Разница между богатыми и бедными стала слишком велика. Пусть эти люди в прошлом жили хуже, но они видят другую сторону общества, которая разъезжает по балам, пьёт шампанское и веселится.
— И всё равно это неправильно — поддерживать стачки, — добавил теперь уже Андрей.
С этим я был полностью согласен и привёл в качестве примера работу концерна, а также сельскохозяйственные предприятия на Кубани.
— Но многие известные люди поступают совсем не так, как вы, — возразил Егор. — К примеру, в Москве Фёдор Шаляпин выступал в одном заведении. Спел «Эх, дубинушка, ухнем!» и пошёл с шапкой по рядам деньги собирать для рабочих, которые бастовали. Неправильно это.
— Неправильно, — согласился я. На очередной дорожной колдобине нас тряхнуло, и разговор снова сменился на обсуждение этих самых дорог.
Несмотря на трудности преодоления пути, ближе к обеду мы въезжали в Калугу. Правда, поначалу усомнились, что это город. Притормозили уточнить у местного, интересуясь, где Калуга. Тот на нас как на идиотов посмотрел и развёл руками, демонстрируя, что тут она и есть. Разобравшись с этим вопросом, поинтересовались у мужчины, где гостиница.
— Дык… это… барин, дай целковый.
Справочная информация оказалась платная.
— Чего? Рубль захотел?! — возмутился Егор. — Бери пять копеек или мы найдём для расспросов кого другого.
Предложенная сумма мужика устроила. Высморкавшись и утеревшись рукавом, он начал обстоятельно повествовать, где и как свернуть, называя только одному ему ведомые ориентиры.
— Понятно… — покачал я головой. — Махни рукой примерно в ту сторону, куда ехать.
Такой ориентир оказался более полезным. Да и церковный шпиль было видно издалека. По улице Садовой ехать пришлось медленно из-за гужевого транспорта. Похоже, это было главное торговое место Калуги. Мне казалось, что запахом свежеиспечённого хлеба пахнет от каждой двери.
— Егор, тормозни, куплю калачей, — первым не выдержал Андрей. С собой продуктов нам дали, но от свежей выпечки не смогли удержаться.
Центр Калуги неожиданно удивил. Безусловно, здесь, как и во всех провинциальных городах соседствовали крепкие помпезные постройки (в основном купеческие) и покосившиеся деревянные заборы, но моё внимание привлекло обилие столбов под электрические провода. Достижения цивилизации не обошли этот город стороной. Правда, покрутиться по центру пришлось прилично. На наш автомобиль смотрели, как на пришествие инопланетян. У очередного прохожего мы решили разузнать насчёт гостиницы, но он нас не так понял.
— Вы, что ль, к этому малахольному приехали? Так это вам к реке надо сворачивать, — не слушая вопроса, ответил мужчина.
Очередной извозчик, объезжая наш транспорт, высказывался матерно и агрессивно. Вообще-то у меня создалось впечатление, что наша «Нева» была первым автомобилем, заехавшим в Калугу. Отчего-то народ неоднозначно на него реагировал. Искать где-то в центре гостиницу мы передумали, поскольку получили ориентир и решили сразу отправиться к дому Константина Эдуардовича. Предупредить его заранее мы не озаботились, но надеялись, что учёный нас не прогонит. А насчёт постоя решим позже.
— Совсем дикие, чего под колеса суются! — возмущался Егор, удаляясь от центра и ещё больше снижая скорость.
— Развлечений здесь мало, — предположил я. — Хорошо, что толково объяснили, куда ехать.
— С пригорка где-то по правой стороне мы должны увидеть дом, — повторил слова последнего «гида» Андрей. — Вначале двухэтажный дом из красного кирпича господина Лелько, а там уже и нужное нам владение.
— Кажется, оно, — минут через пять притормозил Егор и пару раз бибикнул, привлекая к себе внимание.
Надеюсь, сюрприз удался. Хотя минут через десять из ворот дома вышла всего одна девица, явно из прислуги, и я не сразу сообразил, что сказать. Хорошо, Андрей вовремя сориентировался.
— Его благородие господин Ситников из Петербурга к Константину Эдуардовичу! — выкрикнул он.
Встречающих прибавилось. Сам Циолковский отстал от них совсем ненадолго. Похоже, он одевался. Все остальные выскочили на улицу без верхней одежды.
— Ради Бога, извините, что мы как снег на голову, — начал я извиняться.
— В дом, пожалуйте в дом, погоды нынче прохладные, — жестом показал Константин Эдуардович, чтобы мы заходили. — Иван, распорядись, куда поставить авто. На улице оставлять никак нельзя.
Я же продолжал извиняться, за столь внезапный приезд.
— Варвара Евграфовна, супруга, — не то не понял, не то не услышал меня Циолковский. — Ивана, младшенького моего, вы видели.
Я же, вспомнив, что у нас машина забита подарками, повысил голос и попросил помощников для переноски всего в дом.