Не время для героев 3
Шрифт:
Забавно, но при всей разнице между нами, я чувствовал в Сейране родственную душу. Мы были похожи с ним, и даже то, что в нас обоих проснулась магия иллюзий, добавляла этой «общности».
А вот с Тормундом, оставшимся при Изабель, наладить отношения мне пока не удавалось. Светловолосый здоровяк держался почтительно и отстранённо, не выказывая признаков радости оттого, что я жив, или воодушевления от своего пребывания здесь. В этом не было ничего удивительного — я помнил, что случилось с его семьёй, и помнил о его отношении к «тёмным».
Тем удивительнее было, что он вообще
Ведь если он должен был расшатать мои чувства к прошлой жизни или изображать дружбу — почему он этого не делал?
Пока что эти вопросы оставались без ответа, а время шло. День за днём, декада за декадой я изнурительно работал, раскатывал по столице, окрестностям и гарнизонам королевства, вникал в жизнь черни и колдовской элиты, общался с людьми, знакомился с ними, присматривался, подыскивал тех, кого собирался ввести в обновлённый государственный аппарат, строил планы, продумывал ходы наперёд, шаг за шагом выстраивая политику взаимодействия с соседями.
Так прошло два месяца, и к концу осени, когда мы собрали с полей скудный (но больший, чем раньше) урожай я, наконец, закончил написание свода законов, и решил представить его своему народу…
Глава 16 — Слово владыки
(Конец осеннего месяца 1077 года от Раскола)
В день, когда Ялайское королевство должно измениться раз и навсегда, я собираю в центральном зале замка всех тех, кого в Империи называют «элитой», а здесь — сангаур.
Буквально — «владеющих жизнями».
Идеально круглый зал спокойно вмещает больше пятисот человек. Разумеется, это капля в колдовском море моего государства — здесь лишь высшие магические чины, те, кто управляет школами малефиков, отдельными полками и корпусами армии, особыми службами и прочие чернокнижники, обладающие властью — Высшие, Направляющие, командиры, а также абсолютно все генералы, переброшенные с помощью порталов из самых дальних гарнизонов, и некоторые полковники армии.
Они занимают места на каменных скамьях, установленных несколькими круговыми ярусами вдоль стен, сидят в полнейшей тишине и смотрят на меня. Рядом с единственными дверями в зал завис в воздухе Советник.
А я, совершенно один, стою по центру зала за высокой, изысканно украшенной серебром и драгоценными камнями каменной кафедрой. На ней покоится книга в тиснённом кожаном переплёте — свод законов Ялайского королевства.
На его составление я потратил немало времени — несколько месяцев упорно и кропотливой работы. Мне помогали знания, полученные в родительском доме, память Архивариуса, опыт Беренгара, а также мнения некоторых людей со стороны. Той же Иссель, например, которая прекрасно знала, что нужно черни, и как облегчить жизнь простых ялайцев.
Помог и Сейран, с которым мы ночами обсуждали многие законы и обычаи его народа, а время от времени к работе подключалась даже Изабель — её образование, в отличие от моего, было безукоризненным. Я использовал это как повод продемонстрировать
А сегодня настал момент оповестить об изменения тех, кто совершенно точно не захочет расставаться с накопленной веками властью…
Я внимательно разглядываю каждое из лиц в зале. Молодые и старые, свежие и не очень. Некоторым здесь нет и тридцати — но выглядят они на все восемьдесят. Это те, кто участвовал в войне и убил много людей…
Другие едва-едва получили посохи чернокнижников — символ, который указывал на то, что эти колдуны добились высот в изучении тёмного искусства — но пока что ни разу не были на фронте и практически не покидали пределы городов. Опыта таким малефикам недоставало, но именно на них я собирался делать ставку при столь монументальных изменениях основ целого государства…
— Приветствую вас, сангаур, — произношу я твёрдым и уверенным голосом. — Должно быть, каждый из вас ломает голову о том, зачем мы сегодня собрались? Не буду томить вас в ожидании, а потому начну без прелюдий — я намереваюсь изменить жизнь в нашем королевстве. Изменить её в лучшую сторону — не только для нас с вами, но и для всех остальных.
Тишина. Ни шёпота, ни ропота, ни вопросов. Всё те же внимательные взгляды, вперившиеся в моё лицо…
— Это, — я кладу руку в перчатке на книгу. — Новый свод законов Ялайского королевства, написанный мной. И сегодня — здесь и сейчас, при всех вас, при тех, кто в отсутствие Ирандера правил от его имени — я объявляю, что отныне этот документ будет регулировать нашу жизнь. В нём собрана мудрость — нашего народа, и древних предков, живших на Западном континенте. Сам замок, сама частица Арканума подсказывали мне, когда я работал над этим трудом. И благодаря ему Ялайское королевство приблизит момент своего расцвета!
Я делаю короткую передышку, давая присутствующим осознать мои громкие слова. Теперь некоторые из них всё же переглядываются меж собой…
— Повелитель, вы сказали, что там собрана «мудрость нашего народа»? — спрашивает высокий и очень худой направляющий, один из тех, кто больше пяти лет несёт службу у Аларского перешейка.
— Именно так.
— Но ведь вы, простите мою дерзость, не из ялайцев.
— Ирандер — мой отец. Так что уважаемый Зердан ошибается. Я — плоть от плоти и дух от духа ялайца, потомок Сейнорай, — ничуть не смущаясь, отвечаю я в гробовом молчании, воцарившемся в зале после этих слов. — На мне перчатка владыки, владевшего этими землями тысячу лет. Ты сомневаешься в том, что я ношу её заслуженно?
— Нет, владыка, разумеется, нет, но…
— Тогда в следующий раз подумай хорошенько, прежде чем произносить такую глупость. Я могу счесть её оскорблением.
За то время, пока пришлось управляться с ошмётками Ялайского королевства, кое-что я понял совершенно ясно. Каждый из малефиков — каждый до единого, невзирая на их опыт, достоинства и недостатки — лучше всего понимает язык силы и страха. То, чем они умеют пользоваться, действует на них самих лучше всего, так что я не собираюсь строить из себя добряка и пытаться продавить свою идею уговорами.