Не заданием редакции единым…
Шрифт:
– Зациклился Вальков на той мумии, вот и потерял бдительность, в облаках мужик витал, – заявил Дед Мороз с какой-то нарочитой уверенностью и лихо опрокинул очередную стопку.
– Он тогда от Таранова утром вышел какой-то сам не свой, – припомнил один из лейтенантов. – Что-то про золото сердито бормотал.
– Давайте лучше товарища из Москвы послушаем! – предложил Дед Мороз. – Когда еще у нас такой гость будет!
В запасе у Кирилла хватало историй про курьезы на работе, забавные письма читателей и жизнь за границей. Шум за столом смолк, и все внимательно слушали столичного журналиста. Над «перлами» из писем и «переводчиком с древнепервобытного»
После пирушки, пройдя несколько шагов по коридору, Кирилл словно натолкнулся на невидимую стену – сердце ушло в пятки. В упор на него смотрел странный человек, на вид лет под шестьдесят – невысокий, согбенный, с темным морщинистым лицом. Неизвестный весьма походил на знаменитого артиста, точнее, на его карикатуру. Словно Саид, закопанный в песок, высох на жаре до состояния урюка.
Журналист резко развернулся и зашагал в комнатку дежурной. Та рассмеялась. «Саидом» оказался тихий кочегар по прозвищу Спартак – так его называли за сходство с актером Мишулиным. Жил тот в комнатке в конце коридора. Несмотря на хмель, Кирилл потом долго не мог уснуть – перед глазами стояло жутковатое морщинистое лицо Спартака.
Глава 4. Племянница
Утром Кирилл проснулся от шума в коридоре: громких охов-ахов дежурной и резких распоряжений майора Неделина. Дед Мороз, несмотря на мощное возлияние накануне, был уже бодр и деловит. От него Кирилл узнал, что ночью тихо скончался Спартак – лежа в постели. Ничего удивительного – кочегар годами пил по-черному, печень ни к черту.
Дверь в комнату оставалась открытой. Кирилл вошел и осмотрелся. Покойного прикрыли простыней. На столе стояла бутылка с разведенным спиртом – наполовину пустая. Рядом лежала незаконченная записка: «Джават. Пара. сдес он…» Что бы это значило? Кирилл крепко призадумался. А потом чрезвычайно удивился, узнав от майора Неделина возраст умершего – всего-то сорок шесть лет…
Дед Мороз не забыл о вчерашнем обещании и бодро заявил:
– Война войной, потери потерями, а обед по расписанию!
Офицер привел Кирилла в летно-техническую столовую. Зал там условно разделили на две части. Белые скатерти лежали на столах летчиков, пестрые – на столах техников. Всюду чистота и порядок. Майор Неделин быстро уладил формальности с заведующей насчет приезжего.
Вдвоем расположились за столом в половине зала для техников. Кирилл был приятно удивлен отличному завтраку и симпатичным шустрым официанткам. Дед Мороз поведал, что местные девушки буквально стоят в очереди на работу в ЛТС – место официантки на девяносто процентов гарантирует мужа из молодых офицеров, к тому же с солидным доходом.
Вернувшись в гостиницу, Кирилл увидел, как санитары выносят накрытое простыней тело. Их сопровождал вчерашний милиционер – лейтенант Самсонов. Тот узнал Кирилла и дружески кивнул журналисту. Следом в комнату умершего вошли два солдата, одетые в защитные химкомплекты. Вскоре по гостинице распространился острый запах хлорки. Большинство участников вчерашней пирушки тем не менее безмятежно спали, ибо построение на полеты во вторую смену было назначено на час дня.
А зевающий Кирилл поехал в центр села, в музей. Там журналиста приветствовала директор Мелисса Артуровна Олейник, весьма интересная брюнетка лет сорока пяти. Коллектив встретил столичного корреспондента с таким же энтузиазмом, как накануне сотрудники редакции – хотя не раз видели куда более именитых посетителей. Судя по гостевой книге, время от времени музей посещали очень известные в стране писатели, артисты
Мелисса Артуровна объяснила: нужно сказать огромное спасибо Александру Фадееву, который провел в селе детство и партизанил в крае. Под его музей и на село средства выделяют, и железную дорогу от краевого центра построили – вот уже десять лет поезда по ней ходят. Но интересы покойного Валькова не ограничивались одним лишь прославленным писателем. Вот только под краеведческий отдел музей смог выделить совсем немного площади. Рассказывая, Мелисса Артуровна беззастенчиво пристально рассматривала. И журналист припомнил Гошины рассуждения об изучающем женском взгляде из фильма «Москва слезам не верит» и почувствовал некоторую неловкость.
В сравнительно небольшом краеведческом зале нашлось, тем не менее, место и современности. Товарищ Зайцев в галерее портретов известных сельчан был представлен в двух ипостасях: как руководитель района на протяжении последнего шестилетия и как чемпион края по борьбе самбо в молодые годы. Мелисса Артуровна не без гордости рассказала Кириллу, что с Ваней Зайцевым училась в одном классе. Тот поначалу вроде бы звезд с неба не хватал. Но, позавидовав кому-нибудь, брался за самые разные дела – как правило, успешно. В самбо пришел, позавидовав успехам другого одноклассника – его портрет тоже демонстрировался в музее. Иннокентий Гоц, на лицо совершенно неприметный, выигрывал краевое первенство как по самбо, так и по шашкам – редкое сочетание способностей. Однако после 1961 года никаких успехов уже не добивался.
Самым уникальным экспонатом зала Кирилл счел бюст красноармейца – несколько лет назад Вальков восстановил его по методу Герасимова по найденным в тайге останкам давно умершего человека. Снимок поместили в газете – и в одной семье по старой фотографии узнали без вести пропавшего в гражданскую войну родственника. Ее копия рядом с подробно описанной историей восстановления и поисков демонстрировалась вместе с бюстом.
Про Черную принцессу Вальков коллегам, конечно, рассказывал. Сожалел, что из-за людского невежества пропал ценнейший экспонат. Но никаких записок о мумии в музее не хранил.
– Полагаю, нашим читателям будет интересно узнать об этом удивительном человеке, – заметил Кирилл. – Пусть и посмертно.
– Будем вам очень признательны, – ответила Мелисса Артуровна и грустно добавила: – Нам очень не хватает Алексея Викторовича. Похоже, Кирилл Северович, летом он получил какие-то важные данные. В середине августа стал очень задумчив и даже рассеян. И разговоры про мумию прекратил – как отрезало. Я все же поинтересовалась, нет ли новостей про Принцессу. А он ответил с какой-то странной интонацией: «Боюсь, это дело действительно не по научной части, только в другом смысле…»
– Говорят, из-за рассеянности и разбился, – заметил Кирилл.
– Ох, мало ли что говорят… Мы-то Алексея гораздо лучше знали. Я никак не могу поверить в его неосторожность даже по рассеянности…
Кирилл намекнул, что очерк будет неполным без рассказа о жилище. И директор повела журналиста к неуступчивому брату покойного. В доме старшего Валькова оказалась только его дочь – юная Олеся. Кирилл моментально узнал в прелестной шатенке с милым хвостиком вчерашнюю «писающую девочку». Оказалось, ее родители на днях уехали на отдых к родственникам в Московскую область. Олеся тоже оформила отпуск и осталась на хозяйстве.