Не заиграйся, детка!

Сурина Лилия

И тут в мою жизнь, как в открытую форточку врывается белоснежный мотылек, и я понимаю – а ведь пригодится этот подвесной траходром! Мысленно я уже поимел Киру во всех позах, осталось воплотить мечты в реальность. Но тут облом, у малышки в жизни хер пойми, что творится, и лезть к ней сейчас со своими секс-фантазиями просто неприлично. Вывод? Я должен разгрести всё это дерьмо, а потом уж взять в оборот прекрасную Киру.

Смотрю на ее подъезд и решаю, а прилично ли напроситься к своей училке на чай с тортиком? Я уже тянусь к ключу зажигания, чтобы сгонять в магазин

за лакомством, и вижу, как дверь подъезда распахивается и оттуда выскакивает нетрезвый мужик. Он оглядывается в испуге, а потом несется на выход со двора. Я даже не помню, как оказываюсь в квартире Киры.

Я вижу ее, с растрепанными волосами, какой-то удод бухой держит девушку на коленях, скручивая руки, а другой пытается раздеть ее. О, как я вовремя! Вся стычка длится минуту, и я падаю на колени у ее ног, ища побои. Вроде все в порядке, только ошарашена малость. Храбрая девочка! Боролась с этими сволочами до последнего. Тот, который раздевал ее, видимо муж, раз она ему такие слова кричала, я прямо впечатлен. Не трахал ее давно, значит. Что ж, мне на руку, уговорю подать на развод и заберу Киру к себе.

– Завтра же на развод подам… – шепчет девушка, будто читая мои мысли.

Как она прекрасна, с огромными глазами, с трясущимися розовыми губками, волосы волной пенной до пояса, так бы и зарылся в них, вдыхая нежный карамельный аромат. Кожа белая, полупрозрачная… фарфоровая…

Сажусь рядом на диван и обнимаю, губами утыкаюсь в мягкую шелковистую макушку и дышу ею, чувствуя, как мелкие искорки наполняют кровь, придавая сил.

– Поехали отсюда, – шепчу тихо, она уже не плачет, уткнулась в мое плечо, но отрицательно качает головой. – Поехали ко мне. Здесь небезопасно.

– А у тебя безопасно? – поднимает голову девушка и огромными зелеными глазищами разглядывает мое лицо. Хмурит красивые темные брови, поджимает сладкие губы.

– Я тебя не трону. Даже могу к матери ночевать уехать, – уверяю ее, успокаиваю.

– Я тебя не боюсь! – улыбка освещает губы мотылька, я ловлю ее шелковые локоны и прохожусь по ним пальцами, улыбаясь в ответ. – Но и не поеду.

– Почему?

– Потому что это ничего не изменит, уеду сегодня, завтра же вернусь. Это мой дом, половина этой комнаты моя…

– Так и будешь жить с этим упырем? – вскакиваю, вот же настырная.

– Он ничего мне не сделает, я придумаю что-нибудь, чтобы разменяться… то есть…

– Вот именно! Даже на две комнаты в общаге не наскребешь. Так и будешь видеть эту пьяную рожу, сидеть будет на твоей шее, да кулаками махать.

– Не будет. Я скажу, что ты мой любовник и, если он меня хоть пальцем тронет, ты ему снова накостыляешь. Он трус, будет тебя бояться.

Я удивленно смотрю на Киру, она хохочет. Истерика? Непохоже. Любовник, значит… может, ее слова станут пророческими? Она стоит у зеркала и поправляет волосы, заплетает косу. Затем пробегается по комнате, устраняя последствия погрома. Выскакивает из комнаты, и я следом, боюсь выпустить ее из виду будто. Она стучит в соседнюю комнату.

– Любовь Аркадьевна, вы спите? – тихо говорит в дверь. – Вам пельмешки

сварить? Будете?

Потом толкает дверь и входит, а через пару секунд вылетает обратно и несется к соседней комнате.

– Вали-и-ик! – тарабанит в створку. Выходит парень, который помогал раскидывать пьянчуг. – Валик, а ты не видел куда ушла Любовь Аркадьевна?

– Ха, ушла. Увезла ее «скорая». С утра сегодня бухара, и она с твоим и его дружками веселилась, пока не вырубилась, – говорит сосед, почесывая пресс.

Какого хера он перед моей Кирой кубиками светит?

Кира хватается за голову и что-то бормочет. Потом натягивает куртку и хватает меня за руку.

– Тём, поехали, пожалуйста. В больницу нужно.

Ладно, в больницу. А потом в логово. Я ее сегодня не отпущу.

Глава 8.

Кира

Проснулась. Вчерашний день был самым ужасным в моей жизни. И самым прекрасным. Новые эмоции смягчили горечь прошедшего дня. И подарил мне эти эмоции человек, который сладко спит рядом. Милый…

Я теперь знаю, что чувствует человек, когда его оберегают, заботятся и защищают, выслушивают, когда хочется выговориться. Всего один день, который показал всю мою жизнь во всей ее красе.

Осторожно сползаю с огромной круглой кровати, которая подвешена к потолку мощными цепями. Впервые вижу такую конструкцию, но спать в ней мне понравилось, я давно так уютно не устраивалась, и уж тем более не высыпалась. Время… ищу свой мобильник, нахожу его на тумбе под плазмой, стоит на зарядке. Десятый час. Сегодня вторник, у меня свободный от лекций день, а вот Тёмушка проспал пару уже, может на вторую успеет.

– Артём… ты в универ опоздал, – толкаю парня, но тот ворчит и переворачивается на живот, досыпать.

Ладно, ничего страшного, если прогуляет денек. Любуюсь красивым лицом, ямочкой на подбородке и светлыми вихрами, едва сдерживаю желание поцеловать манящие меня губы. Тихо вздохнув, накидываю одеяло на него и на цыпочках пробираюсь в ванную.

Через час я дома. Муж так и не появился, трус и подлец. Стучу к Валику, зная, что сейчас примется ворчать, не дала выспаться. Но одной мне невмоготу в квартире, и тем более помощь нужна.

– Ты бы еще раньше подняла, – бурчит сосед, трет воспаленные глаза, щурится, разглядывая циферблат на кухонной стене. – Я лёг два часа назад.

Я варю кофе, придумывая обед. Есть неохота, но я не привыкла, что в доме поесть нечего.

– Успеешь выспаться. У нас в квартире беда. Любовь Аркадьевна умерла вчера… нужно что-то делать, а я ума не приложу, что именно, – ставлю одну кружку с кофе перед Валиком, другую беру себе.

Вечером поехали с Артемом в больницу, нам сказали, что моя соседка скончалась от сердечного приступа. Я просто остолбенела, будто родную бабушку потеряла. Парень не растерялся, поддержал. Привез меня к себе домой, полночи успокаивал. Я виню себя в ее смерти, если бы вовремя пресекла все эти попойки, если бы не позволила друзьям мужа собираться у нас… если бы…