Не жалею, не зову, не плачу
Шрифт:
– Не надо ни с кем говорить, – просительным тоном сказал отец. – Алена два года занимается тхеквондо, ей очень нравится, и на учебе это сказалось положительно…
– Да, насчет учебы претензий к ней нет, – не могла не признать учительница.
– А насчет поведения у нас будет очень серьезный разговор.
– Очень на это надеюсь…
Из классного кабинета они вышли вместе. Папа был строг и мрачен, Алена сильно нервничала.
– Да, дочка, не ожидал я от тебя, – покачал он головой, когда они вышли на школьный двор.
Нужно было пройти метров сто,
– Танька сама виновата, – буркнула она. – Сама первая начала… Почему она говорит, что нас раскулачивать надо?
– Это не повод, чтобы драться.
– А еще она говорила, что мама меня от козла родила. Папа у меня козел, и я сама коза…
– Это у нее шутки такие глупые, – ничуть не смутился отец.
– Не глупые, а тупые. И сама он тупая. И тупо в зуб получила!
– И все равно ты не права.
Они подходили к машине, когда неожиданно путь преградил им Танькин отец. Низкорослый, но могучий на вид мужик. Руки сильные и длинные, как у орангутанга, ноги кривые, как у калмыка. А сам он татарин. Черный, круглолицый, глазки маленькие, злые. И хмурится он так, что брови – два черных конских хвоста – сплелись на переносице в узел. И дышал он так, что ноздри раздувались, как кузнечные мехи.
– Танькин отец, – подсказала Алена.
– Здравствуйте.
Папа протянул ему руку, но Халиков-старший грозно зарычал и толкнул его в грудь.
– Ты кому руку тянешь, козел?
– Зачем вы так? – восстановив равновесие, осуждающе сказал папа. – Надо сначала во всем разобраться.
– Сейчас и разберусь. С тобой. За твое отродье!
– Мы же с вами цивилизованные люди, – в надежде сгладить конфликтную ситуацию, с мягким упреком сказал папа.
– Вот набью тебе сейчас морду, и будет тебе цивилизация! – пыхнул жаром Халиков.
– А перед законом ответить не боитесь?
– Что?! – возмущенно взвыл татарин.
Алена была возмущена не меньше. Отец должен был дать этому нахалу в морду, прямо сейчас, на месте, а он про какой-то закон говорит.
– Я бы не советовал вам делать глупости.
Удивительно, но папа не выглядел испуганным. Но в то же время он был далек от того, чтобы на силу ответить силой.
– Именно этим я сейчас и собираюсь заняться!
Халиков стал закатывать рукава, а папа стоял как вкопанный, с удивлением и осуждением глядя на татарина, который совсем не казался глупым.
И он бы ударил папу, если бы Алена его не опередила. Не должна она была этого делать, но… Халиков занес кулак, а она ударила его ногой в промежность. Била от бедра, усилив тем посылочный импульс. Танькин отец взвыл, как раненый лев.
Алена думала, что папа скажет ей спасибо, но он гневно посмотрел на нее:
– Что ж ты наделала!..
Он должен был сесть вместе с ней в машину, похвалить ее за находчивость и силу, а он стал уговаривать Халикова не обижаться на нее:
– Она же совсем глупая, девчонка еще…
– Урррою… Всех урррою… – рычал Халиков, не в состоянии разогнуться от боли.
Даже до папы дошло, что говорить с ним бесполезно. Только тогда, махнув на него рукой, он сел в машину. Алена села вперед рядом с ним.
– Если позволишь, – не без ехидства сказала она.
– Что позволишь? – не понял он.
– Ну, сесть в машину. А то я такая плохая, что меня не в машину, а в тюрьму сажать надо.
– Я этого не говорил.
– А я говорю… Что я наделала! А что я наделала? Козлу по яйцам дала!
– Алена!!!
– А что Алена!.. Непротивление злу насилием! Ха-ха! Да он бы тебя размазал, если бы не я!
– Кто он?
– Да Танькин отец!
– Так и говори, Танькин отец. Не говори о людях – он, она.
– Не говори о людях. Не бей людей… Почему ты не дал ему по морде?
– Кому ему?
– Сам знаешь кому! И не надо отговариваться!.. Струсил, так и скажи!
Папа промолчал. И за всю дорогу к дому не проронил ни слова. Если он хотел, чтобы Алена почувствовала себя виновной, ему это удалось. Или почти удалось…
Он всегда был для нее примером. Добрый, умный, заботливый, а маму как любил – цветы по выходным, красивые слова на завтрак, обед и ужин. Алене уроки помогал делать, почем зря не ругал. Она уверена была в том, что в случае чего он сможет постоять и за нее, и за маму. Но сегодня папа очень сильно ее разочаровал. Оказывается, он слабак и трус… Но все же он ее отец. И хотя уважения к нему поубавилось, она по-прежнему любит его…
Алена не любила школу, в которой училась. Но ей очень нравился поселок, где она жила. А родительский дом она считала самым лучшим и красивым во всей округе… Если точней, домов было несколько, и все – бревенчатые срубы, на большом участке прибрежной земли, – по сути, целый гостиничный комплекс, мотель. Относительно спокойная бухта, высокий скалистый берег, вид не просто живописный, а захватывающий дух. Рядом автотрасса на Владивосток, откуда приезжают туристы – кто на неделю-две, кто-то просто на выходные. Не сказать, что от клиентов нет отбоя, но семейные дела, в общем-то, идут неплохо. И придорожное кафе приносит прибыль. Вот-вот в школе прозвенит последний звонок, и Алена отправится на каникулы. Отдых ей не светит, придется помогать родителям по хозяйству, да еще за младшими братом и сестрой смотреть. Но лучше провести лето дома в работе, чем каждый день видеть ненавистную Таньку…
Отец остановил машину возле кафе, с рабочего входа. Не глянув на дочь, вышел. Делает вид, что поглощен делами, а сам дуется на Алену. А на что ему обижаться? Сам виноват, что Халикову по морде не дал… Он ушел, а она продолжала сидеть в машине с гордо поднятой головой. Щеки раздуты, руки вызывающе скрещены на груди… Сейчас отец пожалуется маме, она придет разбираться с дочерью. Тогда Алена и расскажет, какой трусливый у нее муж.
Но время шло, а мама не появлялась. И даже Лешка с Катюшкой не бежали к старшей сестре. Все заняты своими делами, а до Алены и дела никому нет… Ну и пусть!..