Не жизнь, а сказка
Шрифт:
Ваня достал потяжелевшее чучело и с подозрением уставился на него. Людвиг издал душераздирающий стон и сунул голову в бочонок, надеясь достать до дня. Конан изрёк:
— Кощей выпил. Наверное.
В этот момент одна из голов мини-Горыныча шевельнулась, приподнялась, посмотрела на Ивана-дурака и тоненьким голосом сказала:
— Здравствуй, папочка!
Иван от неожиданности выпустил чучело из рук, и оно упало обратно в бочонок. Точнее, на голову Людвигу. Рыцарь издал вопль, частично
— Линяешь, что ли? — удивился Конан.
— Меня змеи атаковали! В бочке!
— Красная горячка, — со знанием дела сказал киммериец.
Но на Людвига уже не смотрели. Общее внимание было сосредоточено на практически пустом бочонке, откуда раздавалось переругивание в три тоненьких голоса.
— Спасите, тонем!
— Молчи, дура, когда ещё в вине купаться будешь!
— Сама молчи! Буль-буль! Я-то на самой глубине!
— У-у-у, какой сушняк был! Как хорошо!
— Спасите, тонем!
— Молчи и пей!
Собравшиеся вокруг богатыри пытались издалека заглянуть внутрь бочонка, но лезть туда руками никто не желал. Наконец, Иван-дурак (ну, а кто же ещё!) глубоко вздохнул, сунул руку в кадушку, пошарил там с сосредоточенным видом, вытянул за хвост чучело и поднял его высоко вверх. Лапы и крылья мини-Горыныча бессильно болтались вдоль тела, но все три головы, как по команде, поднялись, уставились на Ивана зелёненькими бусинами глаз и в три голоса пропищали:
— Папочка!
Только чудовищным усилием воли Иван сумел повторно не отпустить чучело. Вернее, уже вроде и не чучело…
— Папочка! — совершенно неподобающе размерам, тоненько хихикнул Конан.
Прочие богатыри молча пялились на зеленоватую говорящую тушку, и, да простят меня сии грозные воители, в глазах у них читалась откровенная тупость. Святогор и Черномор изумлённо переглянулись. Змеи Горынычи, вроде как, повымерли. Давно уже. И полностью. И не без помощи присутствующих здесь.
— Это то, что я думаю? — нарушил, наконец, всеобщую тишину Святогор. — Или мы вина с мухоморами напились?
— Наверное, то! — пожал саженными плечами Черномор. — Смотря, о чём ты думаешь. Если о том, что эта говорящая мочалка — настоящий змей Горыныч, то да. С мухоморов их было бы гораздо больше.
— Мочалка нет! — пропищала одна из голов бывшего чучела. — Тупой? Понимай нет? Драка?
— Ой, не могу! — захохотал Святогор. — Черномор и мочалка — матч века! Язычник будет в восторге!
Воины представили себе эту картину, да ещё и с комментариями полевого, и тоже разулыбались. Только Иван остался серьёзным. Он сурово насупился и встряхнул мини-Горыныча.
— Цыц, малявка! Ты как со старшими разговариваешь?
— Мочалка нет… — снова начала одна голова, но Иван рыкнул:
— Я слышал, что ты… вы не по-тарабарски умеете говорить! Ишь, тролли мелкотравчатые выискались!
— Где-то я уже это слышал, — тихо пробормотал Святогор.
Грыст протолкался вперёд и с интересом уставился на диковинку.
— Не, мелковаты для троллей. Да и голов много. Но мелкотравчатые — это верно!
— Это у тебя голов недостаточно! — нахально заявила средняя голова, затем повернулась к Ивану и, сразу сбавив обороты, попросила: — Папочка, опустил бы ты меня, а? Я ж не летучая мышь!
— И меня! И меня! — поддержали крайние головы, а затем все три хором сказали: — Нас!
Ваня хотел было просто отпустить хвост, но тогда мелкий ужастик снова упадёт в бочку с остатками вина. Кстати…
— Кстати! — напустил на себя ещё более суровый вид Иван (Варя, если бы видела, каталась бы в истерике от смеха) — Вы вино выдули?
— Это она! — левая голова кивнула на центральную.
— Я? — возмутилась средняя. — Да я чуть не утонула! Ты же кричала больше всех "пей, пей"!
— Да, да, я слышала, — подлила масла в огонь правая.
— А ты забыла, как сама…
Богатыри обалдело смотрели на мгновенно-развернувшуюся свару — базарным торговкам у мини-Горыныча учиться и учиться. Ивану надоело держать в воздухе извивающуюся тушку, и он аккуратно опустил её. Впрочем, свара не прекратилась, даже когда мини-Горыныч улёгся на утоптанную траву. Почему улёгся? Да потому что лапы его явно не держали.
— Молчать! — рявкнул Иван. — Последний раз спрашиваю: вы вино выдули?
Три головы синхронно кивнули и даже умудрились придать мордам виноватое выражение. Богатыри, как по команде, дружно вздохнули — силён, малявка, опустошить целый бочонок!
— Врут! — вынес обвинительный вердикт Людвиг, до сих чувствовавший во рту вкус симпатичных червячков, а потому обиженный больше других. — Кадушка в три раза больше этой курицы!
— Мы почти не пили! — пропищала средняя голова. — Мы впитали!
— Мы сухие были, а теперь размокли.
— Мы усохли, когда тридцать три года и три месяца и три дня дождей не было.
— Когда это такое случилось? — спросил Черномор, не помнивший подобных катаклизмов.
— Во время долгой засухи, — проинформировали головы хором.
— Понятно, — сказал воевода тоном доктора Ватсона, которому Холмс только что объяснил решение задачи. Единственное, что он понял — страшная засуха была настолько давно, что про неё все уже забыли.