Не жизнь, а сказка
Шрифт:
Ване не терпелось увидеть нечистую церковь, поэтому он разогнал печку до максимально-возможной скорости. И чуть не проскочил мимо цели.
— Стой! — заорал Грыст и показал на придорожный хутор. — Нам сюда!
Ваня остановил печь. Когда клубы дорожной пыли осели, взорам богатырей предстал симпатичный дом — стены выкрашены в розовый цвет, крыша — салатово-зелёная, ставни расписаны русалками, а у крыльца горели два красных фонаря.
— Чего это они днём фонари жгут? — удивился Иван.
— Так принято! — пояснил Грыст. — Я сам толком не знаю.
—
— Куда? Там же на камне было написано "налево поедешь — голову потеряешь". Насколько я знаю, все, кто налево ходит — голову теряют.
— Философ, — процедила Марья. — Если это нечистая церковь, то я — ангел с крылышками!
— Да уж, ты не ангел с крылышками! — согласился Конан, но тут же поправился: — В смысле, этот дом непохож на нечистую церковь,
В этот момент на крыльцо вышла объемистая женщина в ярком шелковом халате с вышитыми на нём змеями Горынычами.
— Здравствуйте, гости дорогие! Прошу вас, проходите! Мы вас обслужим по высшему разряду! — она увидела Марью, на секунду замялась, но тут же выпалила: — И тебя, девушка обслужим, не сомневайся! У нас стражник на все конечности мастер!
— Подымите мне веки, я тоже хочу поглядеть на нечистую церковь! — заканючил Людвиг с печки.
Филька честно попытался ему помочь. Женщина, увидев взгляд рыцаря, на подгибающихся ногах попятилась обратно в дом. А спустя секунду на крыльце появился здоровенный верзила, ростом и сложением не уступающий богатырям. В дверном проёме угадывались женские фигурки, одетые ничуть не более русалок на ставнях.
— Грыст, ты куда нас привёл? — свирепым шепотом спросил Иван у тролля.
— Да ведь Святогор сам сказал, мол, нечистая церковь — это где с виду всё пристойно, а внутри блуд да пьянство процветают! — пожал плечищами Грыст. — Это здесь. С виду прилично, а внутри всё остальное. И обслужат, и нальют.
— Кем мне тут заняться? — прогудел верзила, увидел Марью и глазки его радостно блеснули. — О, какая красотка! Ну, пойдём — я к твоим услугам!
— Я вам всем сейчас устрою "обслуживание"! — сердито прошипела Марья Моревна, закатала рукава платья и спрыгнула с коня.
Описать дальнейшее не представляется возможным, потому что все основные события происходили внутри дома. Нет, как она с одного удара свалила верзилу, конечно, богатыри заметили. Бедняга остался лежать на крыльце, по-прежнему радостно улыбаясь, но уже голубому небу. Да во рту у него количество зубов резко уменьшилось.
Из дома послышались звуки тяжких ударов, треск ломающейся мебели и взвизгивания. Почему-то никто из богатырей не сомневался, что взвизгивает не Марья. И действительно, из дверей и окон начали вылетать полуобнаженные красные девицы. Причем, красные, в прямом смысле этого слова — видать, рука у Марьи тяжелая. Взлохмаченные обитательницы веселого дома разлетелись по двору переполошёнными курами и попрятались по сараям и кустам. Вскоре наступила тишина.
Богатыри озадаченно переглянулись — надо же, как им не повезло! Из дома вышла Марья Моревна, спуская рукава и отряхивая руки.
— Вот, значит, как вы невесту Иванову ищете?!! Ну, ничего, как Василиса найдётся, я ей всё расскажу! И про тебя, и про дружков твоих непутёвых да зелёных, которые блудливы, аки кобели подзаборные! А ты, Людвиг, чего вылупился? На девок поглядеть решил? А сиську тараканью не хочешь? Осинник тебе в штаны!
Ваня тут же горько пожалел, что рассказал Марье про Василису. Людвиг поспешил зажмуриться. Грыст сокрушённо вздохнул — похоже, здесь больше делать нечего. Конан хмыкнул и спросил у тролля:
— Грыст, а других нечистых церквей ты не знаешь?
— Так вам этого мало? — взвилась Марья Моревна. — Ах, вы, злыдни писюкавые! Плесень рукозадая! Упыри бочковые!
Глядя на разбушевавшуюся Марью, Грыст изумлённо сказал:
— А она по-тарабарски такими словами ругается, что я в первый раз слышу.
Всю дорогу до указательного камня богатырям пришлось выслушивать негодующие тирады девы-воительницы. Если бы их выдать в эфир, то слышался бы сплошной "пи-ип" с редкими включениями "винторогих козляков" и "дятлов-переростков". Всё-таки, богатыри — потому и богатыри, что умеют выносить невиданные трудности! Побратимы до самого перекрёстка стойко не обращали внимания на ругающуюся девицу. Но когда наступила пора решать, куда дальше держать путь, Грыст не выдержал. А, может, ему "зелёная поганка" не понравилась?
Тролль молча слез с печи, сдёрнул всадницу с коня и огромной ручищей заткнул ей рот. Девушка брыкалась и царапалась, как дикая кошка, но Грыст стойко переносил мучения.
— Зато тихо стало, — пояснил он удивлённым побратимам и взглядом показал на камень. — Налево ехать больше смысла нет. Остается направо, где кони дохнут, или прямо.
— Давайте, прямо! — предложил Конан. — Черныш мне ещё пригодится. Ваня, ты заболел?
— Нет, задумался просто! Поехали прямо. Людвиг, твоё мнение?
Рыцарь согласно мыкнул. Фильку спрашивать не стали — он права голоса ещё не имел. Марью тоже — её право голоса заткнул Грыст.
— Она мне ладошку ест, — сообщил тролль друзьям. — Может, отпустить? А то зубы сломает…
— Отпускай! — хором сказали Конан и Иван-дурак, отодвигаясь при этом на несколько шагов.
Грыст ослабил хватку, и Марья Моревна освободилась. Богатыри приготовились выслушать о себе много новых тарабарских слов… Удивлению их не было предела, когда вместо очередных ругательств они вдруг услышали:
— Эх, и что же мне теперь несчастной делать?
— А ты несчастная? — осторожно спросил Грыст.
— А как же иначе? — спросила дева-воительница почти спокойно. — Сами посудите: я замуж поклялась выйти только за того, кто меня одолеет. По зрелом размышлении, я решила, что Людвиг меня не победил. Ну, подумаешь, заклятье снял, тем более случайно! Это любой дурак может! Поэтому я рыцаря вычеркиваю из списка женихов.
Даже лопнувший дирижабль не издал бы такого громкого звука, каким был облегченный вздох Людвига.