Не жизнь без тебя

Я проснулась от дикого желания. Наши тела не смогла разлучить ни ночь, ни крепкий сон, они так и остались сплетёнными. Я уткнулась носом в Витькино плечо, глубже вдыхая его запах и ещё больше возбуждаясь от ощущения вибрирующего тепла, поднимающегося от поясницы и угрожающего снести голову. Витька спал: его лицо казалось трогательно-беззащитным. Я провела ладошкой по небритой щеке, и его губы тут же зашевелились, выпрашивая поцелуй, а рука крепче сжала мою талию. Я поцеловала его в шею, в то самое место, где кожа особенно чувствительна, а сердце заходится от страха, перемешанного с восторгом. Моя левая

рука в это время медленно спускалась вниз, лаская пальцами густую поросль мягких волос на груди и на животе. Я откинула одеяло и, любуясь его крепким и ладным, созданным для меня телом, умирая от желания, медленно легла сверху, впуская его в себя.

С Витькой было иначе, чем с другими мужчинами, с ним я шла в противоположном направлении: не к оргазму, а от него, притворяясь, что я ничего не чувствую, оттягивая и замедляя его неукротимость, играя сама с собой, пока наслаждение, подобно океанской волне, не накрывало меня в самый неожиданный момент. Но сегодня я забыла о своей игре, поглощённая новым ощущением жара в пояснице, поднимающегося выше и заставляющего сжиматься сердце и перехватывающего горло. Это было так удивительно, что на какой-то момент мне показалось: это лучше, чем оргазм, пока он собственной персоной без приглашения, не прокатился по моей спине до макушки. Наши стоны замерли в тишине дома. Потом я долго прижималась к Витьке, плача от нахлынувшего чувства опустошённости, беззащитности и полной зависимости от него. С трудом взяв себя в руки, я откатилась на свою подушку и закрыла глаза. На какой-то момент мне показалось, что я умерла, пока не услышала насмешливый Витькин голос:

– Мне кажется, ты меня изнасиловала.

Я открыла глаза. Витька, приподнявшись на локте, с интересом изучал моё лицо.

– Неправда, ты не сопротивлялся, - словно со стороны услышала я свой слабый голос.

– И что самое страшное: похоже, ты испытываешь от этого особый кайф. Я, конечно, знал, что ты ненасытная, но теперь я совершенно не понимаю, как с тобой справляться. А, между прочим, вчера перед сном ты кончила девять раз и только после этого согласилась заснуть.

Я шутливо заслонилась руками, изображая несвойственную мне стеснительность, но Витька тут же убрал их, целуя мои мокрые от слёз щёки.

– Как так можно, ты даже доводишь себя до слёз?

– Вить, - я прижала его руку к пояснице, – сегодня я почувствовала кое-что здесь, а потом это поползло вверх по спине и вышло из головы.

Витька смотрел на меня, не мигая прозрачно зелёными глазами.

– Ты притворяешься или на самом деле не знаешь, что это такое?

– Не знаю. Но должна признаться, что это едва ли не лучше, чем сам оргазм. Внутри тела словно закручивается спираль и выходит из макушки.

Витька нежно поцеловал меня в лоб.

– Ты, наверно, книжки только пишешь, но не читаешь?

– Почему я читаю. Чехова, Бунина. – Я помолчала. – Достоевского.

– Они точно об этом не писали, - развеселился Витька. – Хотя не факт, что не испытывали. Это кундалини, детка.

Меня так потрясло первое слово, что я даже не возмутилась из-за «детки», хотя ненавижу, когда меня так называют.

– Что?!

– У тебя случился приступ кундалини. Змея, до сих пор спавшая здесь, он приложил руку к пояснице, отчего по ней прошла сладкая дрожь, развернулась во всю свою длину.

– Знаешь, это очень волнующе, что бы это ни было, - заметила я.
– До сих пор чувствую отголоски оргазма.

Витька откинулся на свою подушку и заметил, глядя в потолок.

– Я устал тебе завидовать. У меня один оргазм, у тебя девять. Тебя не нужно готовить и ласкать, с тобой я, вообще, не понимаю, кто кого имеет. А теперь у тебя ещё и змея.

Не в силах лежать, я снова прильнула к нему.

– Ты во мне что-то открыл. Всё это счастье только благодаря тебе. Ты самый лучший. А ты сегодня ничего не почувствовал особенного?

Витька нахмурился, между бровей образовалась складочка, которую я так любила.

– Как тебе объяснить, я чувствовал это через тебя. Моя змея ещё спит, но я тащился от твоей.

– Может, твоя вечером проснётся, а? – я нежно потёрлась носом об его плечо, готовая замурлыкать.

Витька крепко и вместе с тем нежно взял меня за волосы и заставил поднять голову:

– Я не ослышался? Вечером? Опять?!

– Ну… Только ради змеи. Твоей.

– Да ты сексуальная маньячка. Вечером мы будем смотреть телевизор. Как настоящая семейная пара.

Я рассмеялась. Как здорово звучит «смотреть телевизор». Да не буду я его смотреть, я буду смотреть на Витьку и держать его за руку, балдея от того, что мы вместе и больше не расстанемся. И чувствовать себя обычной влюблённой дурочкой. Тут, в подтверждение моего счастья, вышло солнце, и я, засмотревшись на видневшийся в проёме окна коричневый ствол сосны на фоне голубого неба, почувствовала себя пронзительно счастливой.

Витька! Лето! Счастье!

Витька потянулся и встал с постели. Подошёл к окну, сощурился на солнце, становясь всё больше похожим на объевшегося кота. Я тоже вскочила и обняла его, потянувшись за поцелуем, который тут же получила вместе с возникшим опять волнующим чувством в пояснице. Усмехнувшись, Витька слегка меня отодвинул:

– Может всё-таки хватит?! Если ты чувствуешь, чувствую и я. – Он опустил вниз глаза и усмехнулся. – Ну вот, он тоже чувствует. А вообще-то я хочу есть! Может быть, мисс кундалини, соизволит меня покормить завтраком?

Есть рядом с Витькой всегда было для меня счастьем. Он становился таким молчаливо-забавным и серьёзным. Ел аккуратно, не спеша, не оставляя крошек, и я больше наблюдала за ним, чем поглощала пищу. Рядом с ним у меня пропадали все желания, кроме одного.