Не зная отдыха и сна
Шрифт:
– Считаю до пяти. Раз, два… после счета пять трое неудачников валялись на земле, а остальные даже не дышали.
– Непорядок. Повторим. – Разойдись. Теперь уже на земле валялись все кроме Авангура. Этого командира, я бить не стал, все таки мой союзник.
– Авангур, поднимай отделение! Хватит им валяться и отдыхать.
– Разбитые морды, заплывшие глаза сделали соискателей похожими на банду потерпевшую поражение от соперничающей банды рэкетиров.
Авангур учился быстрее всех. Он стал как хороший сержант в армии прусского короля Фридриха Великого. Понял что я хочу и подобрав тяжелый сук, стал им вбивать
Пред строем я произнес великую фразу Суворова. Снабдив ее своим комментарием. – Вы все сейчас ни к чему негодные скоты. Вы просто животные. Даже хуже. Вы дерьмо под ногами смертных. Вы ничего не умеете и ничего не знаете. Но я из вас сделаю если не отличных, то очень хороших хранителей. Поэтому запомните. Главный принцип жизни. «Перед тем как повелевать, научись подчинятся». Запомнили? Маленькая орда будущих богов в разнобой закивала головами.
– Нужно отвечать «Так точно, Господин Худжгарх»! Повторите. Раздалось жалкое разноголосое блеяние баранов и дубина Авангура замелькала среди моих новобранцев.
– Вот я же говорил, что вы животные. Сурово произнес я. – Так блеют только бараны. Авангур потренируй бойцов. Я уселся на травке и стал смотреть на учебу. Вскоре я понял одну непреложную истину. «Нецензурная брань и дубина действуют гораздо лучше, чем просто нецензурная брань». У моих бойцов стало получаться все луче и лучше.
Время у меня было. Рохля умотал за водой, а бездельничающие бойцы это стопроцентное ЧП в подразделении. Солдат должен всегда быть занят и должен испытывать страх пред командиром. Поэтому соискатели стали учиться ходить строем.
– Так Бортоломей идет не в ногу. – комментировал я. Будем тренировать дальше. А сейчас минута на отдых. За эту минуту подразделение научило Бортоломея ходить в ногу. Хотя он после этого еле держался на ногах.
Тактический прием обучения через коллектив всегда работал безотказно. Нарушитель боялся дважды - сначала командира, потом мести своих товарищей.
– О космос! – простонала Шиза. Почему я попала к землянину? Там же мир перевернут с ног на голову. И это только один представитель Земли, а если их будет десять? Я даже боюсь об этом думать. Все это Шиза вывалила на меня и скрылась.
– Земляне ей не нравятся, – проворчал я. Много ты понимаешь в армейской жизни! – Мы еще песни не учили.
Я не был жестоким и не был сумасбродом. Я был профессионалом среднего армейского звена. Становым хребтом военной машины государства. Без ложной скромности могу заявить, что на таких как я - рабочих лошадках держалась армия. Мы могли из никчемного, самого глупого и бесполезного в гражданской жизни человека сделать героя, готового пойти и без тени сомнения умереть за Родину. И прививался героизм не на политинформациях, а на тактическом полигоне и повседневной жизни. Простым методом — рассказ, показ, тренировка. И попробуй тут схитрить. За промах и лень одного пострадает все отделение, за отделение взвод, за взвод рота, за роту батальон. И боец идет на подвиг и учиться правильно воевать, не потому что добросовестен и честен, а потому что боится - меня своего командира и своих товарищей. И этот страх является сильнейшей мотивацией быть успешным. Не я это придумал. И не командиры моих командиров. Это придумали далеко до нас. И самые успешные армии в мире использовали этот принцип. Десяток несет ответственность за проступок одного. Римские легионы, Тумены Чингисхана и тысячи Тамерлана.
А кто были эти соискатели? На мой взгляд самыми никчемными созданиями наделенными частичкой божественности. Если человек рождался от матери, он рос и впитывал отношения и принципы той среды в которой рос. Там он учился понимать что хорошо, что плохо. Учился жить и выживать. А что могли впитать и чему могли научиться эти парни в этой изоляции, оторванные от обычной живой среды, не знающие ограничений? У них даже не было страха перед смертью? Поэтому мой опыт говорил мне, что если я хочу добиться от них признания своего главенства сейчас и в дальнейшем нейтралитета по меньшей мере, надо действовать предельно просто, решительно и даже жестоко.
Перед уставшим строем я выступил с краткой речью. – Сейчас, дерьмо, будем учить походную песню. Запомните еще истину. Для вас я командор. Тот кто вами командует. И еще. Нам песня строить и жить помогает.
Я оглядел строй и увидел, что один соискатель закрыл глаза. – Как тебя зовут новобранец? – Гаркнул я ему в ухо. Тот дернулся и чуть не упал. Вылупился на меня и получил удар дубиной по спине от Авангура. – Молодец! – подумал я про покровителя пророков, быстро все схватывает. Не даром его утопили.
– Быстро отвечай, баранья лепешка! – приказал Авангур. Соискатель заикаясь пролепетал, – Мебус.
– Мебус, повтори истины, которые ты научился за это время?
– Э-э... Прежде чем повелевать… Э-э научись… Э-э... командовать!
– Не правильно! Для тебя не правильно. Повторим правильно всем отделением. Двадцать раз… я оглядел замерший строй… – Вместо отдыха.
«Перед тем как повелевать, научись подчинятся». Повторяем.
После двадцатого повтора я дал им отдых. Они его потратили на взбучку Мебуса.
К тому времени как появился мой денщик соискатели научились петь.
Вот как это выглядело. Они маршировали, а красавчик что очень красиво пел, исполнял вступление. Перечисляя имена своих братьев.
– Авангур, Авангур, пойдем копать картошку.
Отделение слажено подхватывало.
– Дили, дили, трали-вали! Это мы не проходили, это нам не задавали.
И снова Бортоломей красиво словно Муслим Магамаев выступал соло.
–Торн, Торн, пойдем варит картошку.
Ну, а отделение пело, что это им не задавали. И так перечислялись все соискатели. Картошку то копали, то варили. Кстати «сыны божьи» ничего другого запомнить не могли. Я поражался их интеллекту. И все таки решил проверить, может я чего не понимаю?
– Торн. – Спросил я белобрысого. – Ты знаешь, что такое Огненные интурии?
Блондин тут же выпятил грудь и бодро отрапортовал. – Это призванные существа - энергетические паразиты.
– Велес!
– Я!
– Как их можно призвать?