Шрифт:
Глава первая: В горах за ущельем
На притоптанном снегу небольшой поляны под скалой сидели трое мужчин. Один- старик в засаленной меховой шапке, который грел сейчас руки над чахлым костром, второй- большой мужчина с черной бородой, жаривший прямо в пламени насаженного на копье разделанного зайца, а третьим был совсем худой грэль, который с надеждой смотрел на капающий с тушки в угли жир. Заметивший этот взгляд здоровяк взмахнул рукой и грэль покатился по снегу.
– Лучше бы он тогда меня сразу убил— Андрей исподтишка посмотрел на Ахоя. В тот день, на охваченной паникой ярмарке темнокожих он уже приготовился к смерти. Намерения вождя девятиглавого племени были ясны и без слов, он уже размахнулся копьем, когда на его руке повис орущий «самый мудрый».
– Хррх,
Кто его знает, что он этим хотел сказать. То ли то, что Хррх не велит приносить жертву в этот день, то ли место и время для этого не подходящее и необходимо еще подождать, но вредный старик на этот раз его спас- Ахой опустил свое копье. Дальнейшие действия «самого мудрого» подтвердили предположение Андрея о том, что со смертельной хворью, которую он напустил на кроманьонцев, он был знаком. А как иначе объяснить происшедшее в дальнейшем. Вместо того, чтобы бежать на свою стоянку, как это сделали все остальные находившиеся на ярмарке, «самый мудрый» и вождь девятиглавого племени отправились на добровольный карантин совсем в другую сторону. В горы- на юг. И даже не на плоскогорье, где находилась стоянка белогорцев, а еще дальше за ущелье, где жили семьи родственные большеносым, о которых мало что было известно достоверно.
– Держи, грэль,– Ахой кинул ему плохо прожаренную ножку длинноухого.
За эти месяцы Андрей стал более-менее понимать, что ему говорят. Язык темнокожих был богаче неандертальского, во всяком случае того неандертальского, который использовался до его появления в этом времени. Он связывал это со сложной социальной структурой кроманьонцев и большим количеством людей в их племенах. А если взять материальную культуру? Каждой из многочисленных поделок, которая изготавливалась на стойбищах темнокожих, нужно дать свое название- вот и развилась лексика.
– Грэль, скажи «Ам».
– Ам,– Андрей послушно повторил за ним.
Это было немудрящее развлечение Ахоя и «самого мудрого»– говорящий по человечески грэль. Аттракцион вызывал у них искреннее удивление, как если бы в его время в зоопарке мартышка вдруг начала повторять слова вслед за посетителями.
– Скажи «длинноухий».
– Длинноухий.
И как у них в голове укладывается разгром их стоянок грэлями и отношение к ним как к животным. В конце концов, в качестве трофеев им достались несколько копий с бронзовыми наконечниками и прекрасное ожерелье Эрру из разноцветных камней, которое Ахой носит на шее, такое ни одна обезьяна не смастерит. А все равно отказывают грэлям в праве называться настоящими людьми.
– Кто мог пойти на Запретную стоянку и принести оттуда безумную болезнь?– вождь девятиглавого племени и «самый мудрый» в очередной раз переживали события, случившиеся на Большом осеннем сборе.
– Мы этого не узнаем, Запретная стоянка расположена дальше всех на Закат, рядом живут только грэли на берегу реки без берегов. Это Хррх снова пробудил болезнь.
– Надо принести ему в жертву грэля.
– Еще не время, когда родится новая луна, мы уйдем с ним по замерзшей воде за Большую реку. Это будет дар заречному племени- у них давно уже нет грэлей, а отдав его, мы сможем жить в одной из их семей.
– Не ты ли говорил, что нужно объединить семьи с этой стороны реки в единое целое, иначе племя, куда ты хочешь отправиться, придет на эту равнину и прогонит всех прочь, потому что у них больше людей, чем было у нас. А теперь ты сам хочешь уйти к ним.
– Им нет нужды убивать нас, равнина теперь свободна. А сильный опытный охотник и «самый мудрый» нужны всем. Мы подождем, пока река замерзнет.
Чем дольше их слушал Андрей, тем больше склонялся к тому, что столкновения девятиглавого племени с семьями грэлей для Ахоя и «самого мудрого» были только локальным эпизодом в подготовке к отражению наступления заречного племени темнокожих- на всякий случай они зачищали тылы. Вот только грэли огрызнулись так, что и самого племени кроманьонцев не осталось. Но что случится если придут с востока многочисленные темнокожие живущие за Большой рекой? Неужели их судьба это бесконечная война за эту равнину? Рано или поздно неандертальцы ее проиграют- невозможно всегда побеждать- и на этом их история закончится. Это у темнокожих много племен и исчезновение одного из них они даже не заметят- их место займет другое- а у неандертальцев осталось только несколько семей на этой равнине и неизвестное количество на Закате. Может в бесплодных горах кто-то еще прячется, если уже не вымер. Они, к примеру, находятся уже долго в землях за ущельем, а так никого и не встретили. Бежать надо, и лучше всего по пути к Большой реке, когда ему освободят ноги от кожаных ремней. Он все время думал о семье в каньоне. Все ли там хорошо, родила ли Эсика, ходят ли дети в «школу», хватает ли им еды…
– Грэль, следи, чтобы костер не потух ночью.
Легко сказать следи, а если дров почти нет, да и то, что есть не настоящие дрова, а кусты высохшего на корню колючего кустарника. Андрей задремал под могучий храп «самого мудрого» и не заметил, как в отблесках прогорающего костра появились коренастые фигуры.
Силен был Ахой, он успешно отбивался сразу от трех противников, пока четвертый ударом плашмя древком копья по голове не умерил его пыл. «Самый мудрый» и не думал лезть в драку, а Андрей всем видом показывал, что он здесь совершенно лишний. Все-таки не вымерли живущие за ущельем семьи, появились как нельзя вовремя и освободили его.
– Я Эссу..
Тычок копьем прервал его. Надежды на свободу ушли еще вчера, когда их троих привязали друг к другу одной веревкой и в сопровождении четверых победителей они отправились прямо на восток. Прав был Рэту, когда нелицеприятно отозвался о семьях за ущельем, но вот куда они идут? На всякий случай Андрей пытался запомнить дорогу, хотя окружающие скалы припорошенные снегом и казались совершенно одинаковыми.
Ахой бесил своим поведением, он временами демонстративно останавливался, из-за чего ударами палками награждали всю их троицу или же громко угрожал не понимающим его неандертальцам всеми возможными карами. В противоположность ему «самый мудрый» вел себя тихо. Андрей даже засомневался, уж не являлся ли именно он главной фигурой в девятиглавом племени, а большой вождь всего лишь вывеской с мускулами. Но куда они идут так долго? Скоро стемнеет.
– Как же здесь загажено,– пленившие их охотники привели их в неприметную пещеру, состоявшую из двух залов. В том, который побольше, он заметил еще несколько мужчин, а вот второй представлял собой скорее яму, соединенную с основным залом галереей, и использовался как мусорная свалка. Вот в него их и скинули, даже не подумав освободить руки и ноги. Андрей успел насчитать в сумерках силуэты семерых охотников разного возраста, а куда делись их женщины и дети?
Пещера выглядела необитаемой, не было видно следов костра и даже если предположить, что им негде собрать дров, кругом только колючки на скалах, то уж шкуры криворога и другие признаки обитаемого жилища быть здесь должны. Жизнь у них явно тяжелая, не случайно захватившие их в плен неандертальцы бросали на них всю дорогу голодные взгляды. Внешне они походили на большеносых, только ростом пониже- даже до Энку не дотягивали. Наконечников на копьях Андрей не заметил, концы палок были просто заострены и обожжены для крепости. А вот каменные ножи имелись у каждого.
Где-то за спиной в темноте подал свой голос Ахой, который влез в нечистоты. Времени у него, похоже, совсем нет, надо выбираться. Он начал щупать кругом руками, надеясь наткнуться на острый камень и перерезать ремни. Не ему одному пришла в голову эта мысль, он услышал, как рядом крутится «самый мудрый». Интересно, если эта большая яма полностью изолирована, то каким образом их вытащат отсюда в темноте? Факелов у хозяев пещеры он не видел.
Ладони наткнулись на что-то округлое. Череп? Судя по размеру он был детский. Андрей с омерзением отбросил его прочь. Неужели здесь не просто свалка, но еще и могила? Наконец он дополз до неровной стены их ямы, нащупал острую грань каменного выступа и принялся остервенело тереть об нее ремнями на руках.