Небеса не для нас
Шрифт:
— Прости, но я тебя не помню… — произнесла я немного сконфуженно.
— Ничего, зато я тебя помню.
Она рассказала мне, что мы с ней жили по соседству Нью-Дели, где моя мама участвовала в проектировании небоскреба, вместе ходили в посольскую школу, и были единственными русскими в своем доме. Сейчас подруга жила в Арабских Эмиратах.
— Ого, — только и могла сказать я.
Милана очень быстро мне понравилась, показалась разумной, рассудительной и в высшей степени заслуживающей доверия девушкой.
— Мы с тобой созванивались
— Да, я уже знаю об этом.
— Ты очень тяжело переживала разрыв, и потому все мы боялись, что ты что-то с собой сделала. Или Макар что-то сделал. Твоя мама была уверена, что за твоим исчезновением стоит именно он.
— И ты тоже так думала?
— Не могла перестать представлять финальную сцену из клипа «Вояж». Да, тоже думала, что тебе аукнулась эта любовь.
Я задумчиво замолчала на какое-то время.
— Такое странное ощущение, — попробовала я описать, что происходило сейчас с моим разумом, — я будто осталась собой, но при этом память о событиях из моей жизни, о знакомых и друзьях полностью исчезла.
— Уверена, рано или поздно ты все вспомнишь.
— Вспоминать… слишком страшно. Меня не перестает преследовать чувство, что я забыла о чем-то безумно важном, но одновременно я словно лишилась гангренозной части тела. Словно до этого меня мучили хронические боли, а теперь они прошли.
— Понимаю. Конечно, понимаю. Но все-таки рано или поздно тебе придется столкнуться со всем позабытыми проблемами. И хорошо, если ты будешь знать, что с ними делать, — ее слова вторили моим собственным мыслям.
— Мудрая подруга, — улыбнулась я.
Через несколько минут после окончания нашего разговора ко мне в комнату снова зашла мама.
— Ева, я хочу тебе что-то показать. Эту записку я нашла на твоем столе и прочитала ее, когда думала… Считаю, тебе тоже стоит на это взглянуть.
Она дала мне сложенный вдвое листок в клеточку, явно вырванный из какой-то тетради, и я развернула его.
«Ева, не верь ему! Что бы он ни говорил, как бы ни пытался вернуть тебя, это ложь! Даже если он сам будет верить своим словам - ЭТО ЛОЖЬ. Вспомни, как тебе было плохо, и умножь эту боль на миллион. Потому что Макар Власов просто хочет тебя и больше ничего! Больше ничего! Больше ничего!!!», было выведено черным маркером торопливой дрожащей рукой. Некоторые буквы расплылись из-за попавших на них капель воды.
Мое сердце сковало холодом.
Еще одна причина бояться возвращения памяти, и еще одна, самая главная причина держаться от этого парня так далеко, как это возможно. Я убрала от себя этот листок подобру-поздорову. Нет, у меня просто не хватит сил взглянуть в лицо своим проблемам.
Насколько хуже мне станет, если ко мне вернется все, от чего я пыталась убежать когда-то?
Я действительно не хотела этого знать.
Глава 22.3
Первая неделя в моей новой старой школе прошла довольно спокойно. Одноклассники отнеслись ко мне с неожиданным сочувствием и пониманием. Они заново мне представлялись, и разве что подшучивали по-доброму над моей амнезией. Витя всегда готов был прийти ко мне на выручку, в чем бы мне ни понадобилась его помощь.
Макар Власов больше со мной не заговаривал, и это вызывало во мне одновременно и чувство облегчения, и беспокойства, и сожаления, и даже, как ни странно, разочарования. У меня возникло стойкое ощущение, что я легко могла бы снова в него влюбиться, даже без возвращения старых воспоминаний. Увлечься им было невероятно просто, достаточно было взглянуть на его красивое лицо, вспомнить выражение его серых глаз со стальным отливом, подумать о том, как он обнял меня при первой встрече…
Но конечно, так было намного лучше, я прекрасно это понимала.
В воскресенье вечером мы с Витей решили сходить в театр. В Ленкоме ставили «Юнону и Авось», у друга была возможность получить контрамарки, и после второго звонка администратор специально для нас поставил пару стульев в проходе между обычными, стационарными креслами.
«Наверное, даже очень удачливым людям не стоит слишком уж уповать на удачу. Заболел - лежи в кровати, пей чай, грейся, береги здоровье. Умереть можно и от простуды, любая инфекция смертельна, если ее не лечить. Граф Рязанов просто слишком привык побеждать…», неторопливо прошла мысль в моем сознании. И только потом до меня дошло, что на самом деле я понятия не имею, о чем именно мои собственные мысли.
— М-м-м… в этом мюзикле фигурирует граф Рязанов? Он умер от простуды?
— Да, так и есть, ты уже когда-то смотрела «Юнону и Авось»? Ой, прости, ты же не помнишь, наверное… О! Так выходит, к тебе возвращаются воспоминания? — обрадованно воскликнул друг.
— Наверное, — сказала я просто, чтобы не разочаровывать его.
Это не воспоминания, а только их призраки. Со мной такое происходило постоянно, с самой первой минуты, как я очнулась на той улице, продрогшая и растерянная.
Началось представление, и мы обратили внимание на сцену. Церковные песнопения не пробудили во мне никаких особых ассоциаций, но когда зазвучала основная тема этого мюзикла… Внезапно меня накрыло новой волной отдаленных воспоминаний.
«Красивая музыка на всех так действует», сказала я самой себе. Но в этот миг внутри меня словно загорелся свет. Что-то в самой моей глубине стремилось навстречу кому-то. Приходило в отчаяние от мысли, что больше не увидит кого-то. Клялось, что никогда не забудет, что бы ни случилось…
В этот момент я поняла, что отреклась от того, что было для меня бесконечно важным, важнее всего, что только было или могло быть в моей жизни. Именно это я забыла, именно это продолжало мучить меня на протяжении всех последних дней.