Небесные дороги
Шрифт:
– Неужели от меня тебе нужна лишь информация? – состроила обиженные глазки дамочка. – Я ведь женщина. И как сам говорил, красивая.
– И столь же опасная. Сколько раз за сегодняшний день ты пыталась меня убить?
– Всего лишь три, но разве настоящего мужчину не возбуждают опасности?
– Обычно я стараюсь устранять их сразу. В связи с этим хочу поинтересоваться – те двое скоро объявятся?
– Почему я должна отвечать? Где гарантия, что после моих слов ты от меня не избавишься?
– Ты ведь женщина. И как уже неоднократно было замечено – красивая.
– Не уверена,
– А я ничего и не обещал. Первая же попытка причинить мне вред станет последней. Надеюсь, это повторять не стоит?
– Да я следующие пять суток готова жизнь за тебя отдать! – пылко воскликнула миледи.
– С учетом сложившейся ситуации верю, хотя помню про твой коварный дар, – улыбнулся Леонид.
– Дикинио! – крикнула дамочка. – Выходи, нам ехать пора.
Юнец тут же появился с охапкой дров.
– Умеешь маленьких очаровывать! – Царьков направился к костру, чтобы остатками отвара затушить огонь и помыть кружки. Надо было собирать вещи.
– Со взрослыми тоже обычно справляюсь. Вот только с тобой почему-то не вышло.
– Я же идиот. Целуюсь с убийцей, даю ей полную свободу. Где еще таких дураков найдешь?
– Может, ты и прав, Зеверио. Подобных уникумов мне пока встречать не приходилось.
– Вижу, как тебя это расстроило – платье аж до пояса сползло. Хоть бы парнишки постеснялась.
– Ой. – Тариана быстро поправила одежду. – Мог и раньше сказать.
Миледи была настолько потрясена случившимся, что на подобные мелочи не обращала внимания. Или весьма натурально делала вид.
– Мог, но люблю посмотреть на красивое женское тело.
– Только посмотреть?
– Будет настроение, отвечу и на этот вопрос. А сейчас нам пора ехать. – Царьков передал посуду парнишке, взял шест и направился к лошадям.
– Можно еще один вопрос? – остановила его Тариана.
– Задавай.
– Что случилось с рингуном? Мне сказали, у тебя есть и такой зверь.
– Охраняет от твоих подельников.
– Одного из них даже ему не обнаружить.
– Опять какой-нибудь дар?
– Да. Этот человек…
Чувство опасности стукнуло по мозгам, и Царьков дернулся в сторону Тарианы. Одновременно пришел в движение и Дерган, у которого шансов стать на пути стрелы было в разы больше. Волшебная палочка оказалось на высоте, отбив сразу два болта.
Леонид моментально воспроизвел в сознании объемную картинку окружающей местности, быстро обнаружив наложение чужого рисунка и тень скрывавшегося злодея. Тот пытался покинуть место недавнего укрытия. Воин не хотел создавать лишнего шума и не торопился, надеясь на невидимость.
Шест Царькова молнией устремился к цели. Со стороны казалось, будто палка уткнулась в незримый барьер, который от попадания проявился: вооруженный мужчина рухнул на траву. Дерган угодил прямо в шею бандита, сломав ему позвоночник.
– Готов, – доложил Варио, приземлившись рядом с трупом.
У внезапно онемевшей Тарианы снова произошел казус с платьем. На этот раз оно просто упало на траву.
«Ё-мейл твою через вай-фай! Самое время устраивать стриптиз, прямо хоть снимай на сотовый и – в ю-туб».
– Тариана! Или ты немедленно займешься своим платьем, или я немедленно займусь тобой! И сосем не так, как бы тебе хотелось! – прикрикнул он на обнаженную дамочку.
– Я… у меня… – Лицо красавицы стало белее мела, а сама она выглядела настолько беспомощной, что Царькову пришлось не только надевать на нее платье, но и с помощью ножа и веревки сооружать помочь.
– Миледи не пристало быть столь распущенной!
– Но меня… меня… чуть не убили!
– Привыкайте, дамочка, – утешил летун. – В компании Зеверио это обычное дело.
Через минуту отряд из трех всадников отправился дальше.
Тариану всю жизнь воспитывали в ненависти к клану Куо. Дед постоянно вдалбливал, что сам нынешний властитель и его предки испортили жизнь роду лорда Гшуо, уничтожили знатных покровителей и совершили бесчисленное количество преступлений против Кардома. Правда, при этом никто не объяснял, почему при власти таких отъявленных злодеев большинство людей живет спокойной мирной жизнью, никто не рвется уничтожить короля и его приспешников. В детстве ей однозначно дали понять, что вопросы на данную тему – признак дурного тона. Однако подобные мысли нет-нет да и проскакивали в голове девицы. Она очень уставала, изображая наивную глупышку, а отдых заключался как раз в размышлениях на разные темы, одна из которых – собственное будущее. Она страстно хотела вырваться из-под опеки Гшуо, чтобы больше не выполнять чужих приказов. Говорить и встречаться с теми, кто не вызывает отвращения, спать, с кем хочется самой…
Сейчас ее мысли крутились вокруг невыполненного задания. Ехавший впереди мужчина еще утром должен был стать трупом. И вопросов о необходимости его смерти не возникало, хотя раньше дамочке поручали только выуживание важных данных. Из дворца, из кабинета министров, из тайной полиции. И вдруг…
«Зачем они велели убить этого парня? Странный лорд, которого Гшуо представил могущественным союзником рода, поговорил со мной всего четверть часа, но после такой короткой беседы я уже была готова удушить Зеверио собственными руками – он представлялся монстром в человеческом обличье. А теперь? «Монстр», как выяснилось, подобрал беспризорника только потому, что обещал помочь, и теперь возится с бесполезным для него юнцом. Ладно, меня можно использовать для плотских утех, все-таки не уродина. Так он и этим не воспользовался… Мало того, кинулся спасать, словно родную. Заслонил собой человека, от которого хотел всего лишь получить информацию. Как после этого называть его монстром? Может, у мужика действительно с мозгами не все в порядке? Хотя был бы дураком, не заподозрил бы…»
Когда Царьков кинулся защищать Тариану от невидимого стрелка, у той сложилось впечатление, будто мужчина прикрыл ее своим телом. Она, конечно, не являлась впечатлительной натурой, но поступок пронял до дрожи в коленках.
«Все-таки я обязана его соблазнить, иначе уважать себя не буду! В конце концов, он – обыкновенный мужик, судя по внешности – молодой. Неужели устоит?»
Маленький отряд изменил маршрут движения и теперь направлялся не к Пятому, а к Седьмому городу. Ехали молча, а потому думать о наболевшем жгучей брюнетке никто не мешал.