Небесные киты Измаила

Фармер Филип Хосе

Действительно, чем не объяснение?

Большую часть года город был обеспечен водой из источника, бьющего у основания внутренней стены каньона, а остальное время пили содержимое стручков, которые собирали у подножия горы.

Измаил поблагодарил ее за эти сведения. Потом он спросил, почему было решено отправить ее во главе отряда, хотя, по-видимому, более разумно было бы оставить единственную женщину, оставшуюся в живых, — ведь неизвестно было, остались ли другие, — на корабле. Она ответила, что члены семьи Великого Адмирала пользуются многими привилегиями, недоступными людям более низкого звания. Чтобы оправдать их, на них возложено также и много обязанностей. Пока не найдут

мужчин из ее семьи, командовать будет она, и ей же придется возглавлять любое рискованное предприятие.

Измаилу такая аргументация была непонятна. Если уж восстанавливать город, нужны женщины, чтобы рожать детей.

Они карабкались по грудам камней и обгоревшего дерева, обходя глубокие дыры с неровными краями, а иногда перепрыгивая через них. Верхние перекрытия во многих местах были взломаны, и внизу были видны комнаты. Они были частично завалены камнями и обломками верхнего города.

Нигде не было видно ни единой кости.

— Зверь пожирает мясо вместе с костями, ничего не оставляет, — сказала Нэймали. — После того как он превратит город в руины, он опускается на него сверху, шаря повсюду своими смертоносными щупальцами, и жалит всех, кто еще жив. Мертвые тела он тащит себе в рот. Сожрав все, что можно, он засыпает. А потом улетает, высматривая новую добычу. На моем веку он разрушил три города: Авастши, Пракхамаршри и Мэнврикаспу. Он приходит и убивает. После его прихода мало кто остается в живых.

— Но кто-то все-таки выживает? — спросил Измаил.

Он заметил полосы какого-то грязно-белого вещества, которое он принял за слизь, оставленную Зверем.

— В Авастши и Мэнврикаспе не осталось никого, — ответила она. — В Пракхамашри выжила женщина с двумя детьми: вход в подземелье, где она пряталась, был завален камнями.

— А эти города возрождались к жизни, когда возвращались китобойные суда? — спросил Измаил.

— Процветающим городом сейчас остался только Пракхамашри, — ответила она. — Китобойцы двух других городов тоже вернулись, и с ними дочери Великого Адмирала. Но их было немного, и по разным причинам вскоре в живых не осталось ни одной женщины'. Тогда оставшиеся мужчины сели на корабли и полетели прочь, не поднимая парусов, вдыхая аромат малых богов и великого бога, которого они взяли на флагманский корабль. Потом они сбросили богов с кораблей в соленое море и сами спрыгнули за ними вслед. Их корабли носились по воле ветра, пока не упали на землю.

"Всенародное самоубийство, — сказал себе Измаил. — Если такие обычаи имеются во всех государствах, приходится только удивляться, что человечество еще не вымерло окончательно. Да и то сказать, не так уж много людей осталось расхаживать под здешним солнцем".

Отряд медленно продвигался к каньону; под их ногами вздрагивали камни. Вокруг был разоренный город и тишина, лишь изредка нарушаемая их собственными голосами. Потом послышался крик, и через мгновение из отверстия в скале возле устья каньона показалась голова. Вскоре высунулась другая голова, потом еще две. Это были женщина, мужчина и две девочки, избегнувшие смертельного жала Багряного Зверя.

Их не заметили и люди из города Бураганга, которые явились, когда Заларапамтру покинул Зверь.

Вернувшись в свое подземелье — одно из самых глубоких в городе, мужчина захлопнул огромную дверь, которую он многие годы вытесывал из камня. Воду и пищу они заблаговременно припасли как раз для такого случая. Зверь напал внезапно, и его ужасные щупальца, казалось, проникали повсюду одновременно, так что им повезло, что они успели укрыться в своем убежище.

— А потом, почти сразу после того как город покинул Зверь, явились бурагангские корабли, — сказал мужчина. —

Было еще темно, поэтому я прокрался наружу и стал слушать, спрятавшись за обломком скалы. Люди Заларапамтры! О Нэймали, дочь Великого Адмирала! Люди из Бураганги хвастались, что это они заманили сюда Зверя! Они увидели его с кораблей, когда он направлялся к их городу. Видимо, Зверь напал на них и, наверное, не достиг своей цели. Никогда ведь не знаешь, как кахамвуду себя поведет. Он плывет по небу, как облако, и обычно нипочем не подумаешь, что он может делать что-то другое. Но порой он меняет курс и направляется к городу такой город, считай, обречен.

— Однако же бурагангские китобои убивали китов и кормили ими кахамвуду, хотя и потеряв при этом два корабля, которые подошли слишком близко. В конце концов кахамвуду повернул за ними…

— Каким образом? — спросил Измаил. — Я думал, что у него нет крыльев-парусов.

— С помощью серии небольших направленных взрывов, — ответила Нэймали. Он с большим шумом выбрасывает из отверстий в теле огонь и дым. Те штуковины, которые производят столько шума и дыма, он сбрасывает и на город, чтобы разнести его на куски.

— Зверь стреляет порохом и бросает бомбы? — спросил Измаил.

Порох и бомбы он назвал по-английски, поскольку в языке, на котором говорила Нэймали, таких слов не было.

— Он изрыгает огонь, дым и грохот и бросает камни, которые взрываются, — ответила она.

— Люди Бураганги говорили, что это была идея их Великого Адмирала, на чьем попечении состоит большой бурагангский китобойный флот. Его зовут Шамвашра. Запомните его имя, жители Заларапамтры! Шамвашра! Это он, — демон воздушных бездн, разрушивший наш город!

Измаил подумал, что они и сами были бы не прочь сделать то же, что Шамвашра, если бы только додумались до такого, но промолчал.

— Эти люди говорили, что никогда в жизни им не приходилось так тяжело работать. Они продолжали бить китов и толкали их туши по направлению к Зверю. Когда они добывали для Зверя пищу, они потеряли корабль со всем экипажем: его протаранили два кита, пикировавшие сквозь тучу криля с волочившимися за ними вельботами. Но бурагангцы сказали, что потеря кораблей стоила того, ибо они заманили Зверя в Заларапамтру. Они говорили, что можно натравить на всех их врагов других Зверей, и тогда им не придется опасаться других городов, потому что их не будет.

Другие возражали, что это будет плохо. Что, если они встретят Зверя, которого некуда будет заманивать, — не разрушит ли он тогда Бурагангу? Это было бы концом человеческого рода.

Но большинство, похоже, были довольны содеянным. Поэтому они взяли нашего великого бога, Зумашмарту и всех малых богов, погрузили их на свои корабли и уплыли.

При этих словах у китобоев и Нэймали вырвался крик; они заплакали, а некоторые полоснули себя ножами.

— У нас нет богов! — запричитала Нэймали. — В Заларапамтре нет богов! Они в плену у бурагангцев!

— Мы пропали! — закричал какой-то матрос.

Мужчина, рассказавший им об этом, добавил:

— Я слышал, они говорили, что в один прекрасный день вернутся, чтобы удостовериться, что мы не построили большой город заново. Они хотят появиться неожиданно для вернувшихся китобоев, чтобы убить их или обратить в рабство. И тогда это место будут посещать только небесные акулы, кружа над руинами в тщетных поисках пищи.

— Без наших богов мы бессильны! — сказал другой человек.

Других людей, оставшихся в живых, они не нашли. Когда они вернулись на корабль, о новостях узнала вся команда. Капитан, когда Нэймали все ему рассказала, посерел лицом и с горя нанес себе такую глубокую рану, что чуть не умер на месте от потери крови.