Шрифт:
В оформлении обложки использована работа Вячеслава Остапенко
Серия «Окопная правда Победы. Романы, написанные внуками фронтовиков»
Часть первая
Побег
Местность была ему знакома, но бензин предательски кончался. Пилот это чувствовал и ругался последними словами. Еще минут
Двигатель начал давать сбои, потом заглох. Однако посадка, к немалому удивлению летчика, удалась наилучшим образом. Самолет стоял на поляне, и вокруг него царила тишина. Это было удивительно хотя бы потому, что совсем недалеко пролегала линия фронта. А может, эта тишина просто пригрезилась пилоту после огромного физического и морального напряжения?
Званцев тяжело дышал, упершись головой в лобовое стекло кабины, чувствовал, что покинуть самолет нет сил. Ему не верилось в такую удачу. Один шанс из ста, а он жив. За самолетом «Як-3» гнались, по нему стреляли. Он поднял его в воздух, каким-то чудом перелетел линию фронта и остался цел и невредим. Вот только силы, похоже, на исходе.
Но надо собраться, взять волю в кулак, стиснуть зубы и вылезать из кабины. Пилот сдвинул назад фонарь, оперся двумя руками о корпус машины и сделал попытку подняться в кресле.
В это время послышались шаги. На поляну осторожно вышли офицер в чине лейтенанта и двое солдат с автоматами. Свои!
Летчик кое-как вывалился из кабины, попытался встать по стойке смирно, но его шатало.
– Старший лейтенант Званцев, Четыреста сорок девятый бомбардировочный авиационный полк Семнадцатой воздушной армии. Бежал из плена, – представился он и осведомился – А вы, очевидно, Третий Украинский?
Но лейтенант не был расположен к разговору.
– Кто ты и откуда бежал, будем разбираться в штабе, – мрачно произнес он. – Оружие есть?
– Никак нет.
– Тогда вперед и с поднятыми руками!
Начальник дивизионного отдела контрразведки Смерш капитан Купцов собирался лечь и хоть пару часиков поспать. Сейчас, когда фронт приблизился к границам рейха, работы у него ничуть не убавилось. Появилось множество людей, освобожденных из плена, и военных, и гражданских. Попробуй разберись, кто и как туда попал и что там делал. На бывших оккупированных территориях полицаев пруд пруди. Есть и власовцы. Правда, с такими разговор короткий. А тут еще пленные немцы. Ни минуты покоя.
– Разрешите?
– Кто там еще? – недовольно спросил Купцов, поднимаясь с деревянной лежанки.
– Да вот, перелетел к нам, – доложил начальник патруля и толкнул Званцева в спину, пропуская вперед.
Купцов зевнул, накинул шинель. В блиндаже топили, но все равно было холодно.
– Садись, Сафин, протокол будешь вести, – сказал он и мрачно кивнул лейтенанту на скамью.
Сам капитан расположился за небольшим письменным столом, на котором стояли два телефонных аппарата и лежали несколько папок с документами. Званцеву он присесть не предложил.
Минуту Купцов рассматривал этого человека, потом закурил, выпустил струю дыма и осведомился:
– Что за наряд у тебя, сокол ты сизокрылый? С виду не наш, и на немецкий не похож.
– Это форма солдата бывшей чехословацкой армии. От моей родной остались одни лохмотья.
Купцов ехидно усмехнулся и спросил:
– Так ты и за чехов успел повоевать?
Разговор явно шел не в нужном направлении.
Поэтому Званцев не ответил на вопрос и сразу же высказал главное:
– Товарищ капитан, у меня имеются важные сведения о новом немецком самолете.
Но Купцов проигнорировал эту реплику.
– Здесь вопросы задаю я! – заявил он и грохнул кулаком по столу. – А твое дело отвечать. Врать, темнить не советую, все равно узнаем. Итак, фамилия, имя, отчество, место службы, как попал в плен? Хотя нет, отставить. Изложи-ка лучше все письменно, в виде объяснительной.
Купцов достал лист бумаги, карандаш и приказал Званцеву сесть за стол. Сам же продолжал курить, что-то прикидывая в уме.
Из объяснительной старшего лейтенанта 449 бомбардировочного полка 17 воздушной армии Званцева Игоря Николаевича
12 ноября 1944 года наш самолет «Пе-2», экипаж: летчик Званцев И. Н., штурман лейтенант Величко П. П., стрелок-радист сержант Балябин С. К., производил разведку дороги на участке Новы Замки – Трнава с целью вскрыть передвижение войск противника и сфотографировать рубеж обороны по реке Ваг. На высоте 4000 метров самолет был атакован двумя парами истребителей «Ме-109». В неравном бою с первой атаки был поврежден левый мотор нашего самолета. Я со снижением стал выходить из-под удара. При этом воздушному стрелку удалось сбить один «Ме-109». Но три других подожгли наш самолет. Величко и Балябин были убиты. Мне удалось покинуть самолет на парашюте. Приземляясь, я сильно ударился, потерял сознание и попал в плен.
Купцов взял листок, прочел то, что было на нем написано.
– Что, не хватило духу застрелиться? – буркнул он, не вынимая папиросы изо рта.
– Я потерял сознание. Когда очнулся, передо мной стояли два немца с автоматами.
Купцов притушил окурок и заявил:
– А теперь о пребывании в плену.
Званцев взялся за карандаш, но сотрудник контрразведки Смерш остановил его:
– Отставить! Нечего бумагу переводить. Так рассказывай. Встать!
– Первоначально попал я в лагерь, находящийся в Чехии, – начал Званцев, поднявшись. – Мы расчищали завалы, строили казармы и административные здания.
– Для кого?
– Для наших предателей, власовцев.
– Почему так решил?
– Их представители приезжали не раз. Смотрели, как мы строим. Агитировали.
– И что, были желающие?
– Так, жалкие единицы.
– Дальше.
– В лагере нас почти не кормили. Было ясно, что долго не протянем. Поэтому решили мы готовить побег, тем более что по слухам недалеко в горах были партизаны. Но за два дня до побега меня и еще два десятка заключенных перевели в другой лагерь, в местечко Хинтербрюль, что в Австрии, на окраине Вены.