Небо цвета индиго
Шрифт:
Девушка взялась за свой штурвал и старалась удерживать его, как могла, пытаясь заставить гидросистему прокачать как можно больше жидкости и повернуть рули на возможно больший угол.
Остров надвигался с казавшейся огромной скоростью, хотя, на самом деле, они делали примерно сто пятьдесят километров час. Но вода приближалась быстрее, чем суша.
Огромный самолёт, выглядевший ещё больше на фоне берега с покачивающейся на волнах яхтой, снижался с сильным креном на левое крыло, немного боком, сильно задрав нос. Сначала он коснулся хвостом верхушек волн, потом зарылся в воду глубже, мгновенно потерял скорость и свалился на крыло. Металл порвался где-то в районе крепления двигателя. Консоль крыла вместе с ревущим и плюющимся
Самолёт плашмя ударился о воду вздымая тучи брызг, вздрогнул, как будто хотел от неё срикошетировать, но передумал и начал скользить, словно глиссер, тут же потеряв и второе крыло. На этот раз оно не только отлетело в сторону, но ещё и взорвалось, превратившись в огненный шар.
Длинный и ставший сразу каким-то куцым без крыльев фюзеляж скользил по воде, аккуратно и точно направляясь прямо в центр небольшой бухты. Он быстро замедлялся, и когда нос чиркнул по прибрежному песку на мелководье, скорость упала достаточно, чтобы позволить ему выброситься на берег, подобно киту, не причиняя себе слишком больших увечий. Водяные брызги на мгновение сменились песчаными, а потом всё замерло, превратившись в эпическую инсталляцию неведомого художника. Если бы на пристани и на яхте нашлись зрители, они были бы шокированы неподвижностью и тишиной, которые сменили ураган необузданного движения и оглушительного грохота.
Но берег, как и яхта, выглядел пустынным, и никто не вышел поприветствовать незваных гостей.
8 часов до перехода
Первые выстрелы прогрохотали со стороны моря. Четыре быстроходных катера приблизились с южной стороны и открыли огонь, осыпав градом пуль из крупнокалиберного пулемёта террасы раскопок. Сразу же появились первые раненые. Рабочие, побросав инструменты и не обращая внимания на истекавших кровью товарищей, полезли вверх по песчаному склону, стараясь спрятаться от обстрела. Часовые, которые по настоянию Мито Сузуки дежурили теперь возле монолита круглосуточно, открыли ответный огонь. Трудно сказать, причинили их выстрелы ущерб нападавшим или нет, но все четыре катера отвернули в сторону и начали огибать остров с восточной стороны, следуя береговой линии. Высадить десант с юга им не позволял высокий скальный обрыв, на котором и покоились тонны песка, скрывавшие под собой находку японца.
Сам монолит, частично освобождённый от грунта со стороны моря, превратился в хороший ориентир, видимый за многие мили. Никто из археологов ни на секунду не усомнился, что именно он являлся причиной нападения. Выстрелы с катеров разогнали рабочих, вынудив их прекратить раскопки, но ни одна пуля не попала в сам монолит — те, кто стоял за пулеметами сознательно не стреляли в том направлении.
Кроме четверых вооружённых охранников, лейтенант, назначенный ответственным за безопасность находки, постоянно держал группу бойцов возле бараков. Услышав выстрелы, они прибежали к обрыву, но успели увидеть только буруны от винтов. Катера скрылись так же быстро, как и появились.
Лейтенант деловито и чётко отдавал команды. В глубине души он радовался возможности проявить себя. Охраняя черепки и осколки в тишине и спокойствии, денег и славы не заработаешь. А вот настоящая схватка с решительными и смелыми грабителями — это отличный шанс показать свою доблесть. На всякий случай двое часовых остались возле монолита, а все остальные быстро углубились в заросли кустарника, чтобы встретить гостей на восточном берегу острова, где можно было легко пристать и высадиться. Задержавшийся возле лесов, огораживавших раскопки, лейтенант сомневался, что грабители рискнут атаковать яхту, пришвартованную у северного пирса — на ней имелось вооружение, тяжёлое, вплоть до нескольких «Стингеров», там смогут постоять за себя. Нет, нападавшим нужен монолит, значит к нему они и двинутся по кратчайшему пути.
О том, что монолит имеет огромные размеры уходит глубоко в землю и не подходит под категорию носимого имущества, лейтенант даже не подумал.
— Профессор Мугаби! — командир решительно обратился к археологу, в растерянности застывшему возле своего лендровера. — Я принимаю командование обороной острова на себя. Сообщите на «Посейдон», что мне нужны все силы, все, кто может держать оружие должны немедленно отправиться на восточный берег. Мы дадим им настоящее сражение! Они узнают, кто такой Доминго Гарсия! Поторопитесь, прошу вас!
— Но как же? А если у господина Сузуки будут другие планы? — Мугаби хотел ещё добавить, что и сам лейтенант входит в экипаж яхты «Посейдон», а значит, подчиняется как минимум её капитану, но доблестный Доминго Гарсия уже умчался вслед за своими солдатами.
Профессор на секунду задумался, а потом, крикнув помощникам, чтобы они собрали раненых и оказали им первую помощь, запрыгнул машину и поехал в северную бухту, предупредить всех о нападении. Что бы там не рассказывал лейтенант, дорога была каждая секунда. Уж Мугаби-то отлично понимал, что главной мишенью для нападавших был не сам монолит, а Мито Сузуки. Профессор выжимал из старой развалюхи всё, что мог, невольно вспоминая, как совсем недавно точно так же мчался, чтобы увидеть монолит. Странно, что тогда ему не пришло в голову, насколько опасной может оказаться неожиданная находка.
Вместо того, чтобы сосредоточиться на управлении машиной, Мугаби предался раздумьям, что и привело к трагическим последствиям. Лендровер налетел левым передним колесом на кусок песчаника, валявшийся на дороге. Машину бросило в сторону, она наехала на пологую стену прокатанного в мягком грунте жёлоба, потом, несмотря на отчаянные усилия профессора, отскочила обратно, получив дополнительное ускорение, и вылетела с дороги. Описав дугу в воздухе, лендровер рухнул на неровную землю, покрытую пучками травы, подвеска не выдержала и передние колёса просто отвалились. Бампер машины зарылся в песок, а Мугаби, выброшенный со своего места, пролетел над капотом и покатился в клубах пыли. Ему повезло, что у старого лендровера не было даже упоминания о ветровом стекле, иначе профессор получил бы гораздо более серьёзные травмы.
От удара он на секунду потерял сознание, но даже не осознавая, что произошло и где он находится, поднялся на колени, упираясь руками, и попытался ползти, подстёгиваемый сознанием того, что нужно срочно сообщить японцу о нападении. Через пару метров, преодолённых на коленях, силы его оставили, и Мугаби завалился на бок.
Окончательно он пришёл в себя только через несколько минут. Долго смотрел на разбитую машину, потом ощупал ноги, сильно надавил себе на ребра. Поняв, что ничего серьёзно не повредил и отделался только ушибами, Мугаби встал на ноги и побрёл по дороге, пошатываясь и теряя равновесие. Иногда он спотыкался и падал, стараясь опереться на ладони.
Профессор преодолел вершину холма и уже увидел белоснежную виллу японца и надстройку яхты. Оставалось пробежать совсем немного, когда где-то вверху послышался шум реактивного двигателя. Мугаби остановился, озираясь из-под приложенной ко лбу ладони, пытаясь понять, откуда доносится звук. Шум доносился с юга, постепенно приближаясь.
Профессору показалось, что самолёт летит очень низко, чуть ли не над верхушками чахлых деревьев.
Конечно, это было иллюзией. Огромная туша авиалайнера, которая, как показалось Мугаби, закрыла своими крыльями полнеба, возникла из-за холма прямо перед ним, но всё же достаточно высоко, чтобы испугаться. Самолёт летел, как-то нелепо наклонившись, двигатели ревели, словно с трудом удерживая его в воздухе.