Небо далеко. Часть 2 СИ

<p align="center">

Тридцать первый день Месяца Гроз. Утро.

Эллианна последний раз взглянула на ворота своего дома, которые за минуту до этого закрылись за ней, и подумала: «Боги всемогущие, что же я делаю!» Множество противоречивых чувств в её душе сплелись в такой замысловатый клубок, что разобраться в них не было никакой возможности. Была тут и радость, что она наконец-то прервала бесплодное ожидание и начала действовать, и сомнение в удаче, и надежда на скорое выздоровление сына, и страх перед неизвестной дорогой, и стыд за то, что нарушила запрет тиуна Правителя. Хотя касаемо запрета она придумала отличное оправдание: тиун не разрешил ей ехать с ними, но ведь ехать сама по себе она имела полное право, дорога отнюдь не принадлежала светлому господину тиуну: куда хочу, туда и еду. Хочу – по северной дороге, а хочу – по той же, что

и он. И всё же Эллианна, привыкшая всегда поступать по правилам, чувствовала из-за этого неловкость и ничего не могла с этим поделать. Но в её положении было не до правил: срок её неумолимо приближался - ещё девять дней, она снимет белую траурную одёжу и уже не сможет беспрепятственно передвигаться даже по собственному селищу, не говоря уже об остальном Острове, и кто тогда поможет её сыну? Лекари, с их постоянным «надо подождать»?

Эллианна посмотрела на своего Премила, мирно спящего перед ней на подушках кареты, и на глаза её навернулись слёзы. Ты скоро проснёшься, любимый, будешь опять бегать и играть с другими детишками. Мама обещает тебе. Она обязательно добудет это лекарство, чего бы это ни стоило. Она сделает всё, даже если ей придётся нарушить этот нелепый запрет для незамужних женщин! Путь её потом накажут, главное, чтоб ты был здоров.

Конечно, она прекрасно понимала, что тащить с собой спящего нездоровым сном ребёнка было ещё большим безумством, чем отправиться неизвестно куда из-за одного предположения, основанного лишь на туманном намёке глупого слуги, но расстаться с сыном она просто не смогла. А если он проснётся, а его мать, вместо того, чтоб быть рядом, будет колесить где-то по Острову? А если ему станет хуже?

Чтобы отвлечься от беспокойных мыслей, Эллианна стала смотреть в окно кареты. Ехавшую впереди телегу, которую они преследовали, видно, конечно, не было, да Эллианна и не пыталась рассмотреть её: Ие, её служанке, сидевшей на козлах за кучера, были даны строжайшие указания держаться как можно дальше, но так, чтобы не терять телегу из виду – а на Ию можно было положиться. Эллианна рассматривала пробуждающееся потихоньку селище. Было ещё очень рано, и вельмож на улицах почти не было – они любили поспать подольше (как, впрочем, и сама Эллианна в обычное время), зато смерды и людины, работающие в услужении, уже трудились вовсю: подстригали траву и кусты возле красивых, высоких храмин своих господ, подметали дворы и улицы, поливали растения или просто шли куда-то по своим делам.

Карета миновала купище, и Эллианна невольно обратила взгляд на огромное Колоколо посередине, и ей тут же вспомнилось его вчерашнее тревожное предупреждение, парализовавшее на минуту всю площадь.

Второй раз в своей жизни Эллианна слышала это Колоколо. Впервые это было давно, Лет двадцать пять тому назад. Тогда ей было пять или шесть Лет. Тогда, если память ей не изменяла, самой большой была Пятая Волна, и дошла она до стены, отделявшей Городище от Околья, и, кажется, чуть дальше. Околье, как обычно, пострадало сильнее всего: была снесена большая часть построек, смыло начисто весь урожай, погибло много смердов. Эллианна, естественно, слышала об этом лишь по рассказам взрослых. Ее добрая, милая нянюшка, ныне покойная, часто после этого повторяла: «Не переставай благодарить Богов, Эллианнушка, что живёшь в Красном Городе, а не в Околье!» До Красного Города Большая Волна почти никогда не доходила, поэтому люди здесь жили спокойно и имели возможность планировать своё будущее и завещать детям своё имущество. Всего однажды на Красный Город обрушилась страшная Девятая Волна, но это было так давно, что никто уже не мог сказать, было ли это на самом деле или являлось легендой. Говорили, что в то Лето Околье совсем было снесено с лица земли, от Городища остались лишь обломки, и даже Красный Город, включая Дворец Правителя, значительно пострадал.

Но всё, как обычно, быстро отстроилось.

Красный Город стал ещё краше и богаче. Тем более, что с тех пор ничто не мешало ему хорошеть и богатеть, ведь Волны больше не достигали его пределов.

Городище тоже понемногу вернуло свой прежний облик. Оно находилось существенно ниже Красного Города, но довольно далеко от Моря, поэтому его жители, людины, имели возможность строить дома, рассчитанные на много Лет. И хотя Большая Волна раз в несколько Лет нет-нет, да и захаживала в пределы Городища, крепкие, стоящие на высоких сваях дома чаще всего выдерживали её натиск.

Даже Околье, от которого после каждой Волны оставались лишь обломки и горы трупов, каким-то чудом снова возродилось буквально из ничего и зажило своей обычной жизнью. Хотя можно ли было назвать это жизнью? Околье располагалось целиком на побережье и, естественно, ни одна Волна не могла его обойти. Начиная с Первой, самой лёгкой, все Волны стабильно каждые несколько Лет (а это повторялось иногда через десятки, а иногда через пять-шесть Лет) причиняли жившим в Околье смердам непоправимый ущерб. Жители Околья даже на давали себе труда ставить свои дома на сваи. Зачем, если укрепляй – не укрепляй, а все старания всё равно пойдут прахом. Они предпочитали строить небольшие хызы – времянки из подручного материала, которые не жалко потерять. С приближением очередной Волны смерды Околья привычно закапывали наиболее ценное имущество в надежде потом его откопать (что не всегда получалось) и, если могли, уходили как можно дальше от побережья, если была возможность – в Городище, а если не могли, просто пили у себя дома сикеру и молились.

Вспоминая всё это, Эллианна опять же подумала: «Какое счастье, что я живу в Красном Городе! Какое счастье, что не приходится раз в несколько Лет трястись за свою жизнь и за жизнь своих близких».

Она посмотрела на мирно сопящего во сне сына, и мысли её снова омрачились. Большая Волна-то им не грозила, но ведь всегда найдётся что-то, что испортит человеку счастливую и безмятежную жизнь. Почему так? За что, Боги? Почти месяц назад она потеряла мужа, и ещё не успела снять белых траурных одёж, как заболел её сын. Почему, Боги, эта странная, не доступная лекарям болезнь коснулась их семейства? Почему именно они? Почему другие – её соседи, например – ходят себе здоровые, а её родных болезнь косит одного за другим? За что на неё сваливается столько несчастий? Почему она не может спокойно прожить всю жизнь, без тревог и волнений? За что, Боги? Почему ей суждено жить в самый опасный и трудный для Острова период? Сначала неизвестная болезнь. Теперь вот ещё Большая Волна. Конечно, опасаться жителям Красного Города скорее всего нечего, а всё же страшно. И не одной ей. Она отлично помнила, как застыла вся площадь при ударе Колокола. Все думают, как она: а вдруг это начало, за которым последует та, легендарная Девятая Волна? Как себя ни уговаривай, а всё же страшно.

Болезнь, волна… Да ещё и эти, как их называют… Нелюди. Ещё одна напасть. Про них Эллианна вообще ничего не знала. Знала, конечно, про указ Правителя сообщать о людях, которые не умирают, но было неясно, неужто такие бывают? Она лично ни разу не встречала. Однако слышала про вельмож, заподозренных в том, что они нелюди и погибших страшной смертью. Это всё были люди уважаемые, многие из них были ей знакомы. Конечно, они впоследствии были оправданы, но ведь это означает, что настоящие нелюди, те, которые планировали убить Правителя, до сих пор ходят где-то по Острову и точат свои кинжалы. Всемогущие Боги, помогите нашему Правителю. Спасите его от этих ужасных нелюдей! Сделайте так, чтобы он правил долго и успешно.

Эллианна сложила руки замочком, приложила сначала к животу, потом к груди, потом ко лбу и ещё раз шёпотом повторила свою молитву.

<p align="center">

ПРАВИТЕЛЬ

Правитель сидел посреди мраморной залы и задумчиво вытирал полой кафтана окровавленный меч. Изредка он взглядывал на лежащее перед ним тело, но лишь потому, что нельзя же было безотрывно смотреть на меч, а столпившиеся в отдалении мечистане его и вовсе не интересовали. Он думал. С некоторых пор (а именно, с первого дня Месяца Метелей, с того самого дня, когда он стал Правителем) он не мог присесть в тишине без того, чтобы углубиться тут же в размышления. Это его страшно тяготило. Он не привык так много думать. И всё же не думать постоянно он не мог. Очень много навалилось на него в последние месяцы. Слишком много для одного человека. Даже если это не простой человек, а Правитель великого Острова.

Началось всё, конечно, со смерти отца. Даже раньше, с того, что ей предшествовало: с того дня, когда взбунтовавшаяся чернь при поддержке некоторых вельмож заставила Старого Правителя отречься от престола. Сердце отца не выдержало такого удара, а его сын провёл самые страшные в своей жизни шесть дней, ожидая, что в любую минуту разнузданная чернь ворвётся во Дворец, чтобы положить конец существованию великого рода Правителей, последним потомком которого он являлся.