Небо на плечах
Шрифт:
Щелчок замка.
И снова тишина.
На отдачу распоряжений по телефону потребовалось всего десять минут. Еще примерно столько же ушло на писанину. Потом вскрыл потайной ящичек в столе Сурадзе и вытащил на белый свет пенал с двумя инъекторами. На тайник наткнулся случайно - по чужим столам привычки шарить не имею, но дня три или четыре назад сломал перо, и срочно требовалась замена, вот и пробежался по ящикам. А тайник возьми и вскройся от моего неловкого движения! Вот специально бы искал - в жизни бы не нашел, но дуракам везет.
Хотя, какое это везение?..
При виде маркировки ампул в голову полезла всякая ерунда: как когда-то льстил мне Грушин, я действительно был широким специалистом по алексиуму. Практиком. Не разбираясь в глубинных процессах, я зато слишком хорошо знал множество самых разных фактов по его применению. Большая часть информации была закрытой и попала ко мне не совсем законно, но что было, то было.
Жидкость, красиво переливающаяся под стеклом, являлась боевым стимулятором - на два-три часа дарила иллюзию всемогущества, выводя источник даже не на максимум, а за пик возможностей. Последствия - пятьдесят на пятьдесят: гарантированная потеря дара или смерть от болевого шока, источник ведь не безболезненно сгорает! А у Сурадзе зачем-то хранилось сразу две штуки. И - редкий случай с лекарством - но действие двух доз складывалось. Стоили эти крошки, надо сказать, чуть меньше, чем полностью обвешанный МБК каждая, то есть на ладони у меня сейчас лежало около полумиллиона. Убирая инъекторы обратно в пенал, усмехнулся: как будто меня волнует их цена!
Париж стоит мессы, а уж сроднившийся мне Питер явно стоит большего!
Ну, что ж, вот и повод обновить мундир.
Впервые, переодеваясь в сухое и чистое, я стремился разгладить каждую складочку. Свой родовой знак на рукав. Серебряную звезду на шею.
Разглядывая себя в зеркале, недовольно заправил за ухо седую отросшую прядь. Опять забыл вовремя подстричься!
Господи, на что я трачу последние минуты - нет бы, о чем-то умном подумать!
Зашипела рация:
– Гор, мы на подходе!
– Иду!
Как ни хотел уйти без прощаний, но на лестнице опять встретил Ольгу. При виде меня, такого нарочито торжественного, ее глаза изумленно расширились:
– Ты куда?!
– Ваше высочество!
– поцеловал я пойманную руку, - Кабинет снова в вашем распоряжении!
– и начал почти бегом спускаться.
– Так куда ты?!
– крикнула она мне вслед.
– Париж стоит мессы!
Стоило ли так важничать и стараться с одеждой, если через десять минут, потраченных на путь до причала, я уже опять был насквозь мокрым?
– Куда теперь?
– спросил Шаман, давая мне протиснуться в рубку.
– А вы что тут делаете?
– спросил у Лины и Миши, которых меньше всего ожидал увидеть за спиной кэпа.
– Напросились!
– досадливо ответил за них Алексей.
– Егор, нам надо поговорить, - начала сестра.
– Извини, но мне сейчас не до разговоров!
– и отвернулся к капитану, - Савелий Михайлович! Мне надо на берег моря. Где-нибудь недалеко, но чтоб хороший обзор был.
– На город?
– Нет, на море.
– Есть!
– Катер, набирая ход, устремился к Балтике. Видимость даже из рубки была ужасной, качало тоже не по-детски, но Михалыч уверенной рукой вел "Касатку" под мостами.
– Ну, привет, что ли?
– обнял меня Алексей. За ним следом потянулась Лина.
– Шли бы вы, благородия, в каюту!
– проворчал кэп на нашу толкотню.
– Как Вика, ребенок?
– спросил я Леху, игнорируя бурчанье капитана - идти в каюту не хотелось.
– Тьфу-тьфу-тьфу, - пилот вдобавок еще и суеверно постучал по деревянной обшивке, - Вроде неплохо. Лежит пока, она ж не я! За вакцину спасибо! Нет, спасибище!
– и он опять меня облапал.
– Прекрати уже!
– вырвавшись из хватки, осмотрел всех троих, даже не болевшую Лину, - Норм, похоже!
– вынес окончательный вердикт, - Отъедитесь чуток и как новенькие будете.
– А ты сомневался?
– влезла сестра.
Пожал плечами в ответ.
– Егор, ты потом, когда минутка будет, Вику осмотришь?
– Извини, но не обещаю... сам видишь, что у нас творится!
– Несладко пришлось?
– По всякому, - присутствие Потемкиных меня сдерживало - не давал покоя изучающий взгляд Михаила, который действительно был на меня очень похож, несмотря на то, что братьями мы были только двоюродными. Парень за два года заметно подрос, а в глазах совсем не осталось той детскости, что присуща его сверстникам. Сироты взрослеют быстрее, даже одаренные.
Впрочем, и Лина была сегодня на удивление тихой, а не болтала без умолку как обычно. Поняв, что они мешают, брат с сестрой все-таки спустились вниз, оставив нас в рубке.
– Удивительно, до чего вы похожи!
– заметил Шаман, едва они скрылись, - вроде и родня...
– он явно хотел сказать "не такая уж и близкая", но я его перебил:
– Леха! Языком не мели!
– сведения о том, что мы не единокровные братья, а двоюродные, не были предназначены для широких масс. И Михалычу, стоящему к нам спиной, совсем не обязательно было это знать.
– Что делать с грузом?
– Алексей понял свою промашку и переключился на деловой лад.
– Высыпите там, где я покажу.
– Высыпать?!
– А что, жалко?
– Да, как бы...
– растерялся Леха, - Как скажешь.
Минуты пути пролетели быстро.
Отправив Леху командовать разгрузкой, закатал влажный рукав. Можно было уколоться и сквозь одежду, но я опять малодушно тянул время.
Соберись! Вдох-выдох!
Первый, пошел!
По венам покатилась теплая волна.
Второй, пошел!
Огонь в крови усилился.
Расправив манжет, наткнулся на внимательный взгляд кэпа.
– Закурить есть?
Михалыч отчего-то не потянулся привычным жестом за портсигаром, а достал из-под штурвала упаковку с настоящей гаванской сигарой. Я в них не разбирался, но именно такие курил иногда Кирилл Александрович, когда не хотел возиться с трубкой.
– Ты ж не куришь?
– вернувшийся Шаман недовольно скривился от случайно выпущенной в его сторону струи дыма.