Небо на троих
Шрифт:
— Мне показалось, крошка, или ты назвала меня засранцем и индюком? И лосем?
И она всё-таки опустила взгляд. Щёки её так заалели, что любо-дорого. А луч солнца из окна вдруг наложил витиеватый отблеск на нежную смуглую кожу. На мгновение даже показалось, что это та самая серёжка в крыле носа, с цепочкой, что вздымается к волосам…
— Так назвала или показалось?
— Я… — она подняла на него виноватый взгляд и в следующий миг он её поцеловал.
Словно с разбега нырнул
Не дыша, не в силах вдохнуть смял её нежные, податливые губы своими, проник языком в рот!
Она замерла под его руками, губами, растерялась… И ничего более сладкого, чем эта её растерянность и беззащитность, её податливость Арнэю пробовать не доводилось.
А потом его с головой захлестнуло волной пламенного стыда, смущения… и желания, что повлекло за собой этот самый стыд…
Драгх ощущал, как дрожат губы феникса, как гулко бьётся сердце у его груди, как внутри её тела разливается ответное желание.
И она ответила на поцелуй!
Поначалу робко, но, когда он, не сдержавшись, сдавленно замычав, укусил её за губу, выбивая из груди стон, всхлипнула и шумно вздохнув, застонала протяжно, целуя его в ответ.
В этом поцелуе не было места мыслям, сомнениям, страхам.
Не было места двоим.
Только пронзительный перезвон ощущений, песня соприкосновений душ, сердец, тел…
Её губы были слишком сладкими, слишком податливыми, чтобы от них оторваться. Каждое мгновение полыхало вспышкой, всё ярче и ярче, и каждая вспышка сияла целую вечность.
— Девочка моя… пташка… не бойся… никому тебя не отдам. Ты моя… только моя…
Воздух, наконец, со свистом проник в лёгкие, вскружил голову, заставил отстраниться и припасть к ней в поцелуе снова. Поскольку голову она запрокинула, тоже глотая воздух, Арнэй принялся покрывать поцелуями бархатную нежную щёку, шею… расстёгивать неловкими, непослушными пальцами одной руки пуговицы форменной блузки, переходя к груди.
35.3
Выпустив её запястья, драгх стал помогать себе второй рукой.
Она не оттолкнула его, лишь запустила пальцы в его волосы… не подозревая, что нарушает тем самым второе его табу — его волос не позволено касаться любовницам, но ощутив её нежные пальчики на своём затылке, Арнэй понял, что ещё минута — и он просто с ума сойдёт.
Забыв обо всём и в первую очередь об обещаниях, данных брату, Арнэй торопливо поглощал умопомрачительный коктейль эмоций феникса, сотканных из жгучего, дикого пламени!..
Приспустив кружевной бюстик, драгх припал в поцелуе к маленькому смуглому соску, перекатывая второй между пальцев.
В голове звенело от её сладких стонов,
Приласкав таким же образом и вторую грудь, драгх обхватил руками талию птахи, приподнимая ту над полом. Она всхлипнула, когда он шумно втянул воздух, уткнувшись носом в нижнюю часть её живота, тяжело задышала, когда простонал, не отстранившись:
— Какая же ты сладкая, пташка, какая же сладкая… С ума меня сводишь… Девочка моя…
Птаха ахнула, когда он рывком поднял её выше и перекинул её согнутые в коленях ноги через свои плечи.
Теперь её запах, её манящий, одурманивающий аромат ощущался ещё ярче, ещё насыщеннее.
— Ты ведь меня так хочешь… девочка… моя… Скажи, что хочешь меня! Скажи!
Вцепившись пальцами в его волосы и запрокидывая голову назад, пташка еле слышно простонала:
— Хо…чу…
— Кого ты хочешь, девочка? — жарко прошептал драгх, быстрыми, неловкими движениями задирая ей юбку.
— А-ах…
— Кого?.. Говори!
— Тебя!
— Назови моё имя!
— Ар…нэй… Арнэй Адингтон!
Шердова юбка, наконец, задралась!
Прямо перед лицом драгха оказалась влажная полоска трусиков и разведённые по сторонам бёдра, которые обхватывает тонкое кружево резинок чулок.
Аромат её желания усилился, окутывая нежным подвижным флёром, обволакивая его со всех сторон, лишая воли.
Драгх поцеловал бесстыдно открытое местечко прямо сквозь тонкое кружево. Чуть прикусил, с удовольствием слушая тонкий, протяжный стон над головой.
Одной рукой он поддерживал её под попку, второй отодвинул кружевную полоску.
— Мокренькая… для меня, мокренькая… — выдохнул он, не сразу сообразив, что что-то в открывшейся его глазам картине, не так.
А когда сообразил, рыкнул и укусил нежную бархатистую складочку.
— Даур трахнул тебя? Трахнул?! Отвечай, сладенькая! Я всё равно скоро узнаю! Прямо сейчас узнаю!
Она всхлипнула, словно не сразу дошёл смысл его слов. А потом до него донеслось сверху:
— Нет…
— Ещё скажи, что он не касался тебя, — прорычал Арнэй, который сразу понял, что птаха не врёт.
— Он… трогал меня… целовал… а-ах!
— Я тоже буду трогать и целовать тебя, сладкая…
Разведя бархатистые складочки двумя пальцами, Арнэй принялся с жаром вылизывать истекающее пряной влагой потаённое местечко, уделяя особое внимание скользкому бугорку у вторых складочек.
— М-м-м, — девчонка прикусила губу, чтобы не кричать, вцепилась в его волосы с такой силой, что он зарычал, и разжала пальцы только тогда, когда осторожно, чтобы не причинить лишнюю боль, Арнэй прикусил снова.