Небо начинается с земли. Страницы жизни

Водопьянов Михаил Васильевич

Возле аэродрома находилось «кладбище» разбитых самолетов, но подойти к ним было нелегко. Девятаев пошел на хитрость. Он попросил разрешения у конвоира сбегать по нужде, скрылся за самолет и сорвал табличку с приборной доски.

Иван Кривоногов вспоминает: «Ох, и доставалось же Михаилу в эти дни! Сейчас только удивляешься, как мог человек выдержать такое! Днем он работал вместе со всеми, а вечерами заучивал немецкие названия, вычерчивал мысленную схему расположения приборов и все думал, думал, думал… от нервного напряжения он совсем перестал спать и слабел на глазах».

Задуманный побег чуть не сорвался из-за того, что

его главный исполнитель, выбившись из сил, упал во время работы. Было это на аэродроме. С моря дул пронзительный ветер. Валил мокрый снег и большими комьями налипал на деревянные башмаки, в которые были обуты лагерники. Они тащили к самолету тяжелую маскировочную сетку. У заключенного № 3234 подкосились ноги, и он свалился на снег. Конвоир стал бить его прикладом, но Девятаев не в силах был подняться. Охранник вскинул к плечу винтовку и стал целиться в него. Упавших на работе фашисты беспощадно убивали – что за толк в невольнике, если он не в силах трудиться.

Находившийся рядом Кривоногов успел шепнуть летчику в ухо:

– Мишка, вставай! Застрелят тебя сейчас, и все наше дело пропало. Поднатужься, Мишка, дорогой!..

Девятаев встал сначала на колени, потом, отдышавшись, поднялся во весь рост и поплелся дальше.

Ночью в бараке, когда заснули почти все его обитатели, состоялось собрание подпольной организации коммунистов.

– Давайте, товарищи, обсудим, как нам подкормить Девятаева. Он совсем плохой, и без него мы пропадем, – сказал Кривоногов.

Заключенные в лагере были очень истощены. Им выдавали на день по двести граммов полусырого, тяжелого, как глина, хлеба, и утром и вечером по миске супа из кормовой свеклы и черных капустных листьев. Вот и все, что они получали. Достать что-нибудь съестное было совершенно невозможно.

– Мы – коммунисты, – перебил его пожилой майор, – а коммунисты из своей зарплаты отчисляют долю в партийную кассу. Будем считать эти пайки хлеба своим партийным взносом… А ты, – обратился он к Девятаеву, – не смей отказываться от хлеба. Выполняй партийное поручение!..

В ту ночь молодой коммунист Девятаев понял, какое счастье, какая гордость – принадлежать к великой партии, верные силы которой готовы отдать все на борьбу за правду и свободу.

Совсем небольшой лишний кусок хлеба, а как он прибавляет сил!

…Казалось, было несколько случаев улететь. Но каждый раз что-то срывалось в последнюю минуту. Однажды Девятаев с товарищами уже забрался в тяжелый бомбардировщик «Дорнье-217».

Сидевший в нем лётчик прогревал моторы. Убить его и завладеть заведенной машиной было не так уже сложно, к тому же все было подготовлено, но Девятаев неожиданно дал сигнал друзьям вылезать обратно. Он заметил, что к шасси самолета надуло целую косу снега. Чтобы сдвинуть самолет с места, нужно было расчистить снег, а это заняло бы много времени.

В другой раз из пассажирского «юнкерса» вышли все члены экипажа, а готовившиеся к побегу были рядом. Но снова не повезло! Только Девятаев подал сигнал, к машине подошла большая группа гитлеровцев.

Наконец в ясное, солнечное утро 8 февраля 1945 года Девятаев обратил внимание на новый двухмоторный бомбардировщик «Хейнкель-111», который готовился к полету. К машине подвозили горючее. Рабочей команде удалось приблизиться к нему. Узники расчищали капонир – оборудованное в земле укрытие для машин, пострадавшее накануне при налете советских самолетов. Девятаев кивнул головой, и тотчас же Кривоногов изо всех сил ударил конвоира по виску заранее приготовленной палкой. Труп солдата наскоро забросали снегом.

Летчик открыл дверцу кабины, а Кривоногов расчехлил моторы. Но через секунду Девятаев выпрыгнул обратно. На нем лица не было.

– На самолете нет аккумуляторов. Мотор нельзя завести!

Но на этот раз повезло. Недалеко от самолета стояла тележка с вспомогательными аккумуляторами. Подкатить ее и присоединить к бортовой сети было делом секунды-другой.

– Ура! Есть искра! – радостно воскликнул Девятаев и отдал команду: – Размаскировывай!

Обычно узники не спеша снимали маскировочную сетку с самолета, а сейчас сорвали ее в считанные секунды. И вот уже взревели сначала левый, а потом и правый моторы. Кривоногов выбил колодки из-под колес, и тяжелый воздушный корабль покатил по аэродрому.

Девятаев вырулил на взлетную площадку. Стартер, ничего не подозревая, пустил ракету, дал разрешение на взлет. Самолет все быстрее и быстрее мчался по «бетонке». Десять советских человек, уже чувствуя себя свободными, грянули песню:

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов…

Но… рано было петь. Вот уже кончились последние метры взлетной полосы, впереди – море, а самолет не взлетел. Песня оборвалась.

Девятаев сбавил газ и так круто развернул «хейнкель» в обратном направлении, что его правая плоскость скользнула по грунту.

Гитлеровцы уже бежали к самолету, но в страхе расступились перед несущимся прямо на них бомбардировщиком.

Девятаев снова поставил самолет на взлетную полосу, дал полный газ и отпустил тормоза. Толчок, второй, третий – и тяжелая машина повисла в воздухе, быстро набирая высоту.

Это был, кажется, единственный в истории авиации случай, когда не один пилот, а трое человек сразу держали в руках штурвал крылатой машины. лётчик был настолько истощен, что у него не хватало сил удержать самолет в горизонтальном положении. Появилась опасность свалиться в штопор. Девятаев тогда позвал друзей на помощь. Они так усердно хватались за штурвал, что самолет, клюнув носом, стал снижаться.

– Не жмите так резко, помогайте слегка, – попросил летчик.

Самолет выровнялся. И так весь полет шесть рук лежали на штурвале.

…Михаил Петрович Девятаев – великолепный рассказчик. Он говорит темпераментно, с юмором, часто и с большим успехом выступает теперь по путевкам Общества по распространению политических и научных знаний в школах и воинских частях, в рабочих клубах и вузовских аудиториях. Затаив дыхание, молодежь слушает его взволнованный рассказ о небывалом полете на свободу. лётчик вспоминает о том, как за ними гнался истребитель «Фокке-вульф» и как он скрылся от преследователя, прижавшись к нижней кромке облаков, как, ориентируясь по солнцу, выбирал маршрут полета – сначала над морем к берегам Швеции, а потом, обнаружив, что в баках много горючего, развернулся на 180 градусов и взял курс прямо на Москву, как при перелете через линию фронта советские зенитчики обстреляли бомбардировщик с гитлеровскими опознавательными знаками (стреляли они метко, в машине было семь пробоин). Кругом вспыхивали разрывы зенитных снарядов, небо чертили трассирующие нити пулеметных очередей. Лететь дальше было опасно. Внизу – вспаханное поле с пятнами снега.