Небо нас ненавидит
Шрифт:
— Да.
— Почему ты решил, что он виновен? Ведь у тебя же нет опыта в следственных делах.
(Зато у тебя есть, старый паук)
— У меня были на это основания. И он стоял на моей земле. Милон, покажи.
Оруженосец осторожно развернул плащ, так, чтобы лицо Сибби выглянуло из запёкшейся крови, что покрывало внутренности плаща.
Перемазанная кровью голова была как живая. На губах застыла презрительная усмешка. Даже после смерти проклятый Сибби собирался кого-то обмануть.
— Вы прямо из Томира её везли, чтобы
— Нет. Мы казнили его прямо здесь, в столице, — ответил Сибби.
— Я не знал, что ты тайком захватил столицу. Или ты не знаешь, кто имеет право здесь судить и казнить.
— Мне не потребовалось захватывать столицу. Обвиняемый стоял на моём плаще, с вышитым гербом. Этого достаточно для присяги и заключения брака. Значит, достаточно для суда и казни.
Теперь пастор удивился всерьёз. Под морщинами лица на мгновение проступило его прежнее лицо — лицо судебного чиновника.
— Ты знаешь, сколько столетий у нас в королевстве никто не ссылался на право земли? — наконец, спросил он.
— Не знаю, — ответил Ладислав, — Но рад, что возродил этот любопытный обычай. Нам есть, чему поучиться у древних.
И юноша усмехнулся.
48. Милон, оруженосец барона Томирского
Они отправились в зал Королевского Совета. Круглый, с белыми колоннами на фоне алых стен и озарённый матово-белыми шарами — их заказали в священных городах и везли морем в специальных ящиках, обложенные морским песком. На лаково-чёрном потолке сплетались золотые драконы со знамён Старой Династии.
Как же здесь здорово! Глядишь, сегодня и в тронный зал занесёт. Хотя… что там интересного? Трон всё равно пустой стоит.
Милон не имел права присутствовать на государственном совете. Но никто не рискнул остановить оруженосца барона, пусть это был и барон Томирский.
Вон, к примеру, граф Алоритский привёл с собой четырёх слуг, и у каждого по дубине, чтобы аргументы были весомей. Вот ещё вельможи с таким же эскортом — их Милон раньше не видел и потому не узнавал.
Мест хватило всем, и даже остались свободные. Тот смешной шаркающий старичок, что отвечал на церемонии, либо прятался, либо сбежал, так что каждый садился, куда хотел и очень скоро все разбились на кучи. Прямо как дети, когда приезжают из дальних деревень на осеннюю ярмарку!
Служители богов тоже сели порознь. Те, кто служил Прежним, в пышных, разноцветных облачениях с кистями, сели у подножья трона. У каждого с шее свисал на посеребрённом кулон с зодиакальным представлением того божества, кому он служил и кто оказывал ему покровительство. Милон, хоть и был воспитан в поклонении Новым Богам, опознал все эти значки. А служители Новых, Бога и Богини, в простых чёрных рясах, сели чуть поодаль. Так, чтобы между ними было пространство, но никто не мешал спору. Обе группки переговаривались и косились на конку
Милон не знал, о чём они разговаривают. Но было ясно — при новом короле они окончательно рассорятся и будут требовать запретить конкурентов. От этого предчувствия было и жутко, и весело.
И одно хорошо. Про отрубленную голову Сибби все так и забыли. Тело до сих пор лежит и разлагается, пока они в королевском совете обсуждают что-то без короля. Её даже не заспиртуют, он недостаточно великий преступник для этого. А значит, отныне любить головы негодяям — можно!
— Чего мы ждём? — спросил Ладислав своего дядю. Тот сидел рядом, как всегда, погружёный в свои мысли.
— Нового короля. Это очень важно.
— И его приходится ждать, как начало представляния в цирке?
— Не сравнивай. Это тебе не цирк. Это политика!
— Кто это будет.
— Если двоюродный не откажется — их будет два.
Ладислав пожевал губами, а потом спросил.
— И воевать будут.
— Видимо, да.
— А когда сговаривались, об этом думали?
— Когда сговаривались, двоюродный не возражал. А теперь — передумал. Сам знаешь, как бывает.
— Но вас беспокоит не это.
— С чего ты взял.
— Так. Наблюдательность.
Дядюшка Ронислав помолчал, и только потом заговорил.
— Драконы меня беспокоют.
Милон навострил уши. Драконов он любил. К тому же, он впервые видел, чтобы дядюшка вообще заговорил о том, чем по идее должен был заниматься.
— Что с ними? — спросил Ладислав. — Болеют?
— Если заболеют — будет совсем плохо. Куманы новых не продают, говорят нет у них драконов. Может быть, не сезон. А быть может, навсегда закончились.
— …Или все идут царю царей. Который сейчас готов платить за них вдвое.
— Может и так. Это ничего не меняет. У нас нет других драконов, вот что плохо. Если с этими что-то случится, они будут — последние. Новых купить мы не можем. Я тебе даже больше скажу — в казне настолько пусто, что мы не смогли мы купить ни одного дракона, даже если бы он у куманов был. Понимаешь, как всё печально? Скоро доживём до того, что во всех королевствах останутся только драконы царя царей и драконы со знамён Старой Династии. Нам хорошо бы до коронации дотянуть. Ты же знаешь, что она в Морском Гнезде?
— Знаю. Учил.
— Ты учил — а я с этим каждый день сталкиваюсь.
— Есть вещь, которая волнует и меня, — прервал его Ладислав.
— Девица какая-то? — осведомился дядя Ронислав и сам усмехнулся, как ему показалось, удачной шутке.
— Нет. Это моя служба. Томир в беде, а спасти её нечем. Я не смогу пойти на войну, когда с моими поддаными такого. Как тлько будет новые король — я должен буду к нему обратить. Мне нужно разрешение собрать дружину из всех достойных людей, кто захочет в ней служить, и дать бой зелёным детям и другим силам зла. Подданых жалко, а я клялся их защищать.