Небо под потолком
Шрифт:
Алла все понимала.
– Не посчитайте, что я вас спаиваю, но не хотите ли еще коньяку?
– спросила она.
– Мужчине как-то неудобно пить эту кислятину, хоть и под форель. Верно?
Никита с благодарностью кивнул.
– Знаете, с удовольствием. Или все-таки полагается вино?
– Плюньте на этикет. Мне ведь тоже коньяку хочется. А без вас баба Саша косо на это смотреть будет.
– А она ужинать с нами не станет?
– Ну что вы, баба Саша себе такое только по очень большим праздникам позволяет. Новый год там или годовщина революции. Да еще день рождения Лавра.
– Какой революции?
– не понял Никита.
– Октябрьской, конечно. Она у нас убежденная революционерка.
– Ничего не понимаю, - сознался Никита.
– Дворянка, в лагерях сидела - и революционный праздник отмечает.
– "А служит у мафиози", - мысленно добавил он.
– А из дворян многие на революции повернуты были. Вспомните тех же декабристов. Не понимали, наверное, что их же первых к стенке и поставят, после того как царя свергнут. Так и не поняли. Кто-то, конечно, вовремя осознал, куда дело идет, за границу уехал. Если успел. Те, что сейчас себя дворянами обзывают и предков вспоминают, - так, шелуха одна. Какие они дворяне?
Нечего сказать, застольная беседа у них получалась высший класс. Хорошо, хоть графин из настенного шкафчика уже стоял на столе и наливать из него не возбранялось. Алла вопреки своим словам только пригубила рюмку, за компанию. А Никита, решив в этом отношении не стесняться, должное содержимому графина отдал вполне. И со столовыми приборами обращался достаточно ловко.
Баба Саша появилась всего один раз. Без неодобрения глянула на рюмки Аллы и Никиты. Видимо, все было в пределах приличий. Вежливо поинтересовалась, не надо ли чего-то еще, и, получив благодарность, удалилась. Никита рассматривал ее теперь с гораздо большим интересом и гадал: сколько же старушке лет? Выходило никак не меньше восьмидесяти. Но вид у нее был максимум на шестьдесят. "Да, теперь таких не делают", - вздохнул он про себя.
Тема беседы незаметно сменилась, они говорили теперь о любимых книгах. Имена большинства авторов, которые называла Алла, ему вовсе не были знакомы. Никита действительно очень мало читал в последнее время. Повседневная тягомотина жизни очень затягивает, и, если ей не сопротивляться, вскоре окажешься на диване с газеткой, по телевидению будешь смотреть какую-нибудь "Санта-Барбару" и думать, что Ивлин Во - женщина и автор дамских романов.
До такого Никита еще не дошел, но и о последних литературных новинках практически ничего не слышал. Былые источники свежего чтива - толстые журналы - сейчас стали почти недоступны в подписке, иные и вовсе закрылись. Не ходить же в читальный зал!
Он старался лицом в грязь не ударить и больше слушал, чем говорил. Алла этого словно не замечала, пересказывала сюжеты, описывала главных героев романов, и заметно было, что это доставляет ей удовольствие. Никита совсем не чувствовал своей ущербности. Ну не читал. Что теперь, расстрелять его?
С другой стороны, а что мешает прочесть все это сейчас, лежа, к примеру, на кушетке в ангаре, после очередного вылета? Очень даже просто. Пора повышать свой культурный уровень. А то совсем стыдно перед девушкой будет.
Когда на дне графина оставалось совсем мало золотистой жидкости, а тарелки опустели, Никита глянул на часы и обнаружил, что уже поздний вечер. Пора было и честь знать.
Алла заметила его взгляд.
– Собираетесь меня покинуть?
– Да, как-то вот...
– Понимаю, понимаю. И очень жалею. Мы ведь еще о многом не поговорили. Ничего, в следующий раз.
– И он будет - следующий раз?
– напрямую спросил Никита.
– А вы как думаете?
Никита пожал плечами.
– Согласитесь, не от меня это зависит.
– И от вас тоже. Будет, конечно, будет. Лишь бы вы меня видеть захотели.
Они вышли из дома.
– Кстати, - осмелился Никита.
– Что-нибудь свое почитать не дадите?
Теперь пришел черед смущаться Алле.
– Но это же полная ерунда! Так, женские рассказики. Ничего серьезного.
– Все равно. Может быть, вас лучше узнаю.
Это был убойный аргумент, против которого женщина устоять не может.
– Ну хорошо. Сейчас принесу. А пока - держите. Это вам еще один подарок.
– И она вручила Никите какую-то коробку с выступами.
– Что это?
– Вам пригодится. Мужчина должен уметь себя защищать. Не будете же вы каждый раз кулаками размахивать. А туг кнопку нажал - и все в порядке.
На коробочке стояло: "Электроразрядник для самозащиты. Фирма "Гарда". Ясно, это же шокер! Убить не убьет, но тряхнет чувствительно. И все-таки дамская игрушка. Знала бы она о "кольтах", что лежат в ангаре!
– Спасибо, - сказал Никита.
– Непременно воспользуюсь при случае. Хотя лучше бы таких случаев поменьше было. Со мной постоянно что-то происходит.
– Это не страшно. Зато жить интересно, правда?
– Да уж, - сказал Никита с чувством.
– Страшно интересно. Сам себе завидую.
Алла пошла за журналами, а он достал сигарету и чиркнул зажигалкой.
– Братан, - послышалось вдруг за спиной, - ты сюда не ходи больше.
Он обернулся. Один из бодигардов Аллы подошел совершенно бесшумно, песок на дорожке даже не скрипнул. Парень стоял, широко расставив ноги и поигрывая все той же монеткой.
– Слушай, - заинтересовался Никита, не обращая внимания на откровенно угрожающие позу и тон.
– Зачем тебе эта монетка? Талисман, что ли?
– Талисман?
– усмехнулся охранник.
– Видишь вон ту бабу?
Шагах в двадцати от них полускрытая зарослями кустов стояла мраморная статуя какой-то богини в псевдогреческом стиле. Носорогу, видимо, и это понравилось в каком-то фильме, вот и установил. Охранник внезапно сделал резкий короткий жест рукой, и монетка со звоном отлетела от головы богини.
– В глаз запросто могу попасть, - с гордостью сказал громила.
– Понял?
– Понял, - уважительно кивнул Никита.
– Ну так вот пойми и еще кое-что. Нечего тебе здесь делать. Не ходи, а то ходилок лишишься. И это мое тебе последнее предупреждение. Маячишь, как фонарь у аптеки.