Небо сингулярности
Шрифт:
– Да, – ответила она, глядя на него в упор. – В сущности, это все.
– А… – Он посмотрел на нее остро, искоса. – Я думал, есть еще что-нибудь.
– Может быть, и есть. – Она сплела руки на колене. – Но только если вы сами захотите.
– Ага, – сказал он, переваривая информацию. – Что еще входит в задание?
– Ничего. – Она наклонила голову, встретив его взгляд, и собралась. – Деловую часть мы закончили. Вы помните, что я говорила там, в ресторане?
– Насчет… – Он кивнул и отвернулся.
– В чем дело? – спросила она.
– Да ни в чем, –
– Врете. – Она встала. – Давайте будем говорить. – Она слегка потянула его за руку.
– Что? – Он покачал головой. – Я только…
– Пошли. – Она потянула чуть сильнее. – В гостиную. Идем.
– О’кей. – Он встал и оказался не выше ее. В глаза ей смотреть он избегал. Ему и в самом деле было неловко.
– В чем дело? – снова спросила она.
Он коротко нервно засмеялся – невесело.
– Вы – первый нормальный человек, которого я вижу за последние четыре месяца, – сказал он тихо. – И я очень быстро привык с вами говорить.
Она посмотрела на него пристально.
– Так и не надо отвыкать.
– Я…
Он снова одеревенел.
«Отчего это он?» – подумалось ей.
– Да скажи ты что-нибудь, – попросила она.
– Я… – он замолчал, и она побоялась, что он больше ничего не скажет. – Я не хочу отвыкать. Здесь вся эта страна просто вжимает меня мне же в голову – как в тисках! Единственное, что здесь от меня нужно – это моя работа…
Рашель прислонилась к нему.
– Помолчи, – сказала она тихо.
Он замолчал.
– Так-то лучше.
«А к нему очень здорово прислоняться», – решила она и обвила его руками. Еще через секунду он обнял ее в ответ.
– Забудь о работе. Да, ты меня слышал. Забудь всю Новую Республику. На несколько часов можешь это сделать? – Она ощутила, как задрожала его грудь.
– Я попробую.
– И хорошо, – сказала она яростно.
И это было хорошо. В этом человеке она могла быть уверена. У него по поводу этого государства, клаустрофобного аборта мировой культуры, были те же чувства, что и у нее. И сейчас он держал ее уверенно, и руки его ходили вверх и вниз по ее спине, ощупывая узкую талию.
– В гостиную. Пошли, это соседняя комната, – прошептала она.
Мартин посмотрел на нее внимательно.
– Ты уверена, что этого хочешь?
Это лишь придавало ему обаяния.
– А в чем тут быть неуверенной?
И она поцеловала его крепко в губы, просовывая язык. Ощущение было такое, что она сейчас просто вылетит из собственной одежды. Он притянул ее чуть ближе, вдавив ее подбородок себе в основание шеи; она ощутила щетину на его щеке.
– Хрен знает сколько я уже этого ждала, – шепнула она.
– То же самое, – ответил он и поднял ее на руки. – Одиноко тебе было?
Она рассмеялась хриплым лающим смехом.
– Тебе не понять, насколько. Я здесь торчу уже века и уже стала ощущать себя каким-то уродом, потому что разговариваю с незнакомыми мужчинами и занимаюсь в жизни чем-то вроде вынашивания младенцев. Местный образ мышления запускает в меня когти.
– Как? Классный и крутой агент правительства поддается подобным настроениям? – спросил он с добродушной насмешкой.
– Правильно понимаешь, – неразборчиво буркнула она ему в плечо, ощущая, как робкая рука опускается ниже ее талии.
– Прости. Но – полгода одной, в этой дыре, все время играя роль? Я бы с ума сошел, – произнес он задумчиво.
– Больше полугода, – ответила она, глядя мимо него. «Мочки у него симпатичные», – заметила она про себя отстраненно, придвигаясь ближе.
– Давай-ка найдем ту бутылку вина, – предложил он тихо. – Мне кажется, ты слегка торопишься.
– Извини, – автоматически ответила она. – Извини. – Она чуть напряглась. – Нет, руки не убирай. Пойдем.
Кое-как они добрались до гостиной – мягкие кресла и сервант с посудой, – не выпустив друг друга.
– Сперва я думал, что ты провокатор, – сказал он, – а оказалось, что ты – первый нормальный человек, которого я здесь увидел.
Эти слова повисли в воздухе.
– Если бы мне нужно было только тело, то в этом порту полно матросов, – заявила она, снова прислоняясь к нему. – Не там у меня свербит.
– Ты уверена, что это работа для тебя? Если ты настолько…
– Ты хочешь сказать – «ранима»?
– Может быть. Не совсем точное слово.
Она подвела его к дивану.
– Мне нужно было общество. А не просто перепихнуться наскоро, – объяснила она, больше самой себе.
– И тебе, и мне. – Он бережно повернул ее, чтобы смотреть в глаза. – И как ты хочешь, чтобы это произошло?
– Не надо разговоров.
Она подалась вперед, закрыв глаза, и нашла его губы. Потом события вышли из-под контроля.
В первый раз они любили друг друга, подчиняясь страсти, Рашель лежала на полу, задрав юбки, а у Мартина штаны болтались на коленях. Потом они как-то переползли в спальню и сумели стряхнуть одежду перед вторым сеансом, на этот раз нежным и медленным. Мартин был чуток и внимателен. Потом, в разговоре, он упомянул о разводе несколько лет назад. Говорили они часами, до самого искусственного рассвета, согласованного с восходом на планете внизу. И любили друг друга – до ноющих ссадин.
Когда он ушел, Рашель осталась лежать без сна, и голова у нее шла кругом. Она попыталась мыслить рационально: одиночество, нервы – от этого любой может сорваться на минуточку с цепи. Но все же она беспокоилась: Мартин не был случайным кавалером, и это не было быстрым перепихоном. Сама мысль увидеть его снова наполняла Рашель радостной надеждой, окрашенной легким отвращением к себе – осознанием, что смешивать работу и удовольствие вот таким образом – это идиотский поступок.
Она перевернулась на бок и заморгала: часы в левом веке показали, что времени – чуть больше семи ноль-ноль. Еще через два часа надо будет получить подтверждение дипломатического статуса, одеться и пойти брать за шкирку кое-кого из чиновников Новой Республики. А еще через два часа Мартин окажется на борту «Полководца Ванека», и к 22:00 все дела будут сделаны. Рашель вздохнула и попыталась подремать еще часок, но сон бежал от нее.