Нечаянный поцелуй
Шрифт:
Крупный и смуглый слуга Генриха, Рейнард, последовал за хозяином. На его тунике красовалась эмблема Генриха – феникс, объятый пламенем. Оба они, Генрих и его слуга, исчезли на лестнице, ведущей в верхние помещения башни.
Дженова радовалась в душе, что пригласила Генриха приехать. Возможно, он и имел при дворе славу человека с медоносным языком, но она знала, что в ситуации, как эта, он честно выскажет свое мнение. Даже если оно ее не устроит, она может не сомневаться, что его суждение будет искренним. А это именно то, что ей нужно. Правда, какой бы она ни была, пусть
«Ты не только красивая. Ты еще умная и энергичная».
Неужели Генрих считает ее красивой? У него много любовниц. Дженова представила себе, что он делает с ними в постели. И вдруг вообразила себя на месте одной из них. Вообразила, как ласкает его курчавые каштановые волосы, в то время как его губы скользят по ее телу, приближаясь к лону. У Дженовы вырвался стон. Тут она опомнилась и порывисто поднялась. Что за мысли? Порой в ней просыпалось любопытство, когда она думала о том, какой образ жизни ведет Генри. Но сегодня оно перешло все границы. Щеки Дженовы пылали.
Дженова сделала глубокий вдох. Хватит пустых мечтаний. Они принесут только боль. У нее есть Алфрик. Генри – просто друг.
Взяв себя в руки, Дженова пошла приводить себя в порядок.
Глава 2
Алфрик, сын лорда Болдессара, прибыл на заснеженной лошади во главе отряда людей с угрюмыми лицами. На нем была голубая туника из тонкой шерсти и темные, из мягкой кожи штаны. Шпоры на каблуках его сапог сверкали, как звезды. Он был хорош собой, с волосами более светлыми, чем у Генриха, и печальными темными глазами. Когда Дженова подошла к нему, чтобы поздороваться, он посмотрел на нее, как преданный пес на хозяина, но не как будущий жених на невесту.
Если Дженове нужен не мужчина, а раб, подумал Генрих, то она сделала правильный выбор. Терпеливо ожидая, когда его представят, Алфрик целовал ее пальцы и шептал несуразные комплименты, пожирая Дженову глазами. Стоявший за спиной Генриха Рейнард пробурчал в его адрес что-то нелестное.
– Полно, Рейнард, – усмехнулся Генрих. – Не всех природа наделила умом в равной степени. Леди, похоже, нравятся его знаки внимания. – Дженова и впрямь раскраснелась. – Это нам с тобой урок – не проявляй ум, если хочешь добиться успеха у дам. Они предпочитают мужчин недалеких.
– Мне не требуется помощь в делах, касающихся дам, милорд, – заносчиво ответил Рейнард.
Генрих повернулся к нему и окинул взглядом с головы до ног. Рейнард был настоящий богатырь, медведь, а не человек. Но при этом обладал приятной наружностью. Не зря женщины вешались ему на шею. Даже Кристина, когда думала, что Генрих не видит.
– Лорд Генрих!
Дженова наконец освободилась от своего чересчур ретивого жениха и устремила взгляд на Генриха. Настал его черед сыграть свою роль. Растянув губы в привычной самоуверенной улыбке, Генрих направился к Алфрику, сыну Болдессара, однако симпатии к нему почему-то не питал.
– Лорд Алфрик, – начала Дженова, – это мой старинный и добрый друг, лорд Генрих Монтевой.
Алфрик поднял на него взгляд. Глаза его на миг округлились, и в них блеснула ревность.
Неужели Алфрик до такой степени не доверяет Дженове, что ревнует даже к «старинному другу»?
Или, может, все дело в репутации сердцееда, которая настигла лорда Генриха и здесь, в Ганлингорне?
Все же Генрих не позволил своей улыбке дрогнуть. Он делал это не ради Алфрика, но ради Дженовы. Улыбаясь, он быстро поклонился и сказал, что рад знакомству. После на всякий случай добавил:
– Как леди Дженова изволила упомянуть, мы с ней очень старинные друзья.
Лицо Алфрика слегка прояснилось, хотя присутствие Генриха его по-прежнему смущало.
– Л-лорд Генрих, – пробормотал он с запинкой, – я, конечно же, о вас слышал. Ваше имя весьма популярно.
Генрих вскинул бровь:
– В самом деле? Вы мне льстите, лорд Алфрик.
– Ничуть! Это чистая правда. Отец рассказывал о вас. Однажды при дворе, когда он заявил права на участок земли, вы… – Внезапно Алфрик осекся. И густо покраснел. Он отвел взгляд и судорожно сглотнул. – Я хотел сказать, что отец однажды встречался с вами в Лондоне, при дворе. Вот и все.
Рейнард грубо фыркнул и разразился притворным кашлем. Но Генрих и ухом не повел.
– Конечно, – ответил он спокойно. – Я тоже помню нашего отца.
«И дело, которое вы упомянули», – подумал он, но вслух не произнес. Алфрик и без того готов был провалиться сквозь землю от стыда.
Дженова тоже выглядела смущенной, если вообще способна была смущаться, и с укором взглянула на Генриха, словно это он был виноват в том, что Алфрик оказался в дурацком положении. С ослепительной улыбкой Дженова взяла Алфрика под руку и, ласково заговорив с ним, повела в башню.
Генрих последовал за ними. На его губах тоже играла улыбка, вполне искренняя, но отнюдь не вежливая. Он вспомнил инцидент, имевший место при дворе, о котором уже успел забыть. Отец Алфрика претендовал на участок земли, который ему не принадлежал, и король спросил мнение Генриха. Генрих сказал, что видел участок, и пошутил, что и сам не прочь им завладеть. Тогда, скорее из желания отказать Болдессару, чем вознаградить Генриха, король отдал землю последнему. Болдессар пришел в ярость и, уезжая, поклялся отомстить.
Но потом, должно быть, передумал, ибо угроза не была приведена в исполнение. Хотя ни он, ни сын об этом, по-видимому, не забыли. Зная свирепый и жестокий нрав лорда Болдессара, Генрих не сомневался в том, что желание отомстить может появиться у них в любую минуту.
Угощение было вкусным, аппетитным. Для пущей важности Дженова даже пригласила фокусника. Она изо всех сил старалась ублажить своего будущего жениха, и Алфрика это привело в восторг. Время от времени он бросал нервные взгляды в сторону Генриха и заикался, стоило ему заговорить с ним. Но в целом все протекало гладко. Генрих сумел пообщаться с челядью леди Дженовы: ее фрейлинами, управляющим и сэром Джоном, рыцарем, стоявшим во главе ее гарнизона.