Нечеловек
Шрифт:
– Как куда? Мы же к маме собирались. – Анжела взяла его под руку и увлекла за собой.
– Нет уж, дорогая. Твоя мама никуда не денется, а вот ужин в «Цезаре»…
– В «Цезаре»?
– Просто завтра я могу передумать…
– Ну, «Цезарь» так «Цезарь», – поспешила согласиться Анжела. – А откуда деньги?
– Сегодня к Авдонину ездил домой.
– О! Что у вас за отношения? – Анжела улыбнулась.
– Проводку ему перекинул в гостиной, – ответил Максим, не замечая насмешки жены.
– Он же сам электрик.
– Он начальник, а мы электрики, –
– Да ты богач, – произнесла с улыбкой Анжела, когда они садились в такси.
«Цезарь» ничего общего с великими римскими императорами не имел. Максим хорошо знал хозяина кафе. Лет десять назад Макс и еще пара лоботрясов были завсегдатаями в этой забегаловке. Да, да, именно забегаловка. Это сейчас Аскер – хозяин кафе – отстроился как следует. Сейчас здесь было десять отдельных кабинок с кожаными диванами, два банкетных зала. А тогда – зал пять на пять с восемью столами на алюминиевых ножках. Из посуды – пожелтевшие тарелки да граненые стаканы. Зато хычины там делали отменные. Аскер назвал закусочную в честь пса. Здоровенная кавказская овчарка по кличке Цезарь. Наверняка кафе строилось на деньги, вырученные с боев. Кобель по кличке Цезарь был непобедим. В последнем бою погиб. Вот Аскер и захотел увековечить имя своего кормильца. А перестроив свою закусочную-забегаловку, решил ничего не менять. Тем более название у всех на слуху.
Максим провел Анжелу в шестую кабинку. Она немного удивилась, что он так целенаправленно пошел именно к этой кабинке. Ведь она могла быть и занята. Но потом подумала, что Максим мог позвонить и заказать столик.
– Ты тут пока меню полистай, а я к Аскеру заскочу, засвидетельствую, так сказать, свое почтение. – Максим нагнулся и поцеловал Анжелу в щеку.
– Ну, ты ненадолго, а то я к себе кого-нибудь затащу. – Анжела подмигнула ему.
– Я тебе затащу. – Макс знал, что она шутит, но внутри что-то екнуло.
Он подошел к барной стойке, спросил, где Аскер, и глянул на телевизор на стене. Шел какой-то фильм. Кино показалось Максу знакомым. Он замер, позабыв об Анжеле и уж тем более об Аскере.
Он не знал названия фильма, но сюжет заинтересовал его. Кино про детдомовских ребят такого же возраста, как Максим. Ему вообще нравились фильмы о сверстниках. А то, что они не имели родителей, повергало его в шок. В последнее время перед сном Максим часто думал о том, как тяжело было бы жить без папы и мамы. Куда бы они ни делись, уехали или умерли (к своему сожалению, в девять лет он уже имел представление о смерти), Максиму пришлось бы несладко.
Сейчас же он смотрел фильм о тех, кому несладко, практически не отрывая взгляда от экрана.
– …Максим, что с тобой, сынок?
Женщина подошла к ребенку. Родители увидели закипающую в нем ярость. Макс сильнее сжал кулачки, как-то напрягся весь.
– Что случилось, Максик? – К парнишке подсел отец. – Ты увидел что-то страшное?
Ребенок молчал.
– Максим, ну скажи нам, что тебя напугало? – встревожилась
– Мама, мамочка! Как я их ненавижу!
– Кого, сыночек, кого? – Женщина прижала мокрое от слез лицо сына к груди.
– Этих мальчишек, – малыш всхлипнул, – они… они избили мальчика. И… и они забрали у него деньги.
– Сынок, это же просто кино, – мать погладила его по голове. – На самом деле эти мальчики дружат и ходят вместе в школу.
– Правда? – Он не перестал плакать, но больше не всхлипывал.
– Ну конечно, Максик, – мужчина взял крохотную ладошку сына в свою руку и легонько сдавил. – Они артисты, и завтра мы увидим их, ну скажем, в «Ералаше».
– Даже если и так, – мальчик посмотрел отцу в глаза, – я не хочу их больше видеть.
От взгляда ребенка мужчине вдруг стало не по себе, и он отпустил руку малыша. На него смотрели не детские наивные глазенки, а глаза взрослого жестокого человека. Максим перевел взгляд на маму и улыбнулся.
– Мам, пап, давайте поиграем во что-нибудь! – Он улыбался, глаза по-детски засияли. Отец был в очередной раз поражен столь быстрой переменой в сыне, но все-таки улыбнулся в ответ.
Остаток дня они проиграли в настольные игры, позабыв о случившемся.
На следующий день телевизор взорвался. Пока родители были на работе, а мальчик – в школе, телевизор будто вывернуло наизнанку.
Когда вечером взрослые в недоумении стояли у развороченной техники, отец вдруг обернулся и посмотрел на сына. И он увидел то, чего ему видеть было нельзя. Мальчик улыбался.
«Отец меня ненавидел».
– Максим, братишка! – Несмотря на разницу в возрасте (Аскер был старше Макса лет на двадцать), хозяин кафе обращался к Максиму именно так.
Макс повернулся и сразу же попал в железные объятия Аскера.
– Раздавишь, – простонал он.
– Что-то ты выглядишь не очень, а, Максик?
– Да нет, все в порядке. Слушай, Аскер, помнишь, у тебя делали хычины?
– Ты что, Максим, по студенческим годам соскучился? Может, тебе граненый стакан и бутылку портвейна принести?
– Нет, это будет слишком. Кстати, винца домашнего тоже можно.
– Будет тебе вино, братишка. Да и с хычином что-нибудь придумаем. Шашлык с меня.
– Ловлю на слове.
Когда Максим вошел в кабинку, он уже не помнил, кто кого ненавидел, но неприятное ощущение осталось, будто он что-то совершил такое… такое… что-то плохое.
Через пять минут в кабинку вошла официантка с каменным лицом. На вид ей было лет пятьдесят. Максим даже подумал, что она еще в совковые времена начинала в какой-нибудь обкомовской столовой, и лицо ее тогда было не столь гранитным. Деловито открыв блокнот размером с поднос, официантка приняла заказ. Анжела заказала овощной салат, Макс заказывать ничего не стал (Аскер обещал хычин). Дама с каменным лицом вернулась с заказом Анжелы и с хычином на пожелтевшей тарелке. На удивление Максима, она надела маску добродушия.