Нечем дышать
Шрифт:
3
Чарльз отошел в сторону сразу же, как закончилась фотосъемка.
– Ну, до скорой встречи! Приятного полета.
– Ты не летишь с нами?
– Я прилечу позже. Мне нужно решить кое-какие административные вопросы. Кроме того, я уже акклиматизировался.
Группа потянулась к поджидавшим машинам, но Сесили будто приросла к месту.
– Пошли, Сесили, нам пора, – окликнул Дуг.
Ее взгляд метался между Дугом и Чарльзом. Последний, кажется, почувствовал ее смятение; шагнул к ней и похлопал по плечу.
– Не беспокойся. У нас на горе будет куча времени, чтобы поговорить.
Сесили кивнула – его прикосновение словно
Сесили все отлично помнила. Стояло холодное утро, был конец октября. «Щетки» яростно скользили туда-сюда по лобовому стеклу, лило как из ведра.
– …это видно по его глазам. У него все получится. Он наверняка соберет средства к началу следующей весны и обязательно установит рекорд, – сказал Джеймс.
Они ехали из Лондона в Форт-Уильям, чтобы принять участие в знаменитом Национальном испытании «Три вершины» и попытаться покорить самые высокие вершины Шотландии, Англии и Уэльса за двадцать четыре часа. Так как Сесили и Джеймсу нужно было копить энергию для восхождения, машину вел журналист Бен, друг и соратник Джеймса. Сесили была вся на нервах. Она переживала из-за погоды, из-за своей слабой физической подготовки, из-за предстоящей сложной задачи, и Джеймс пытался успокоить ее. Только он почему-то считал, что для этого достаточно рассказать о людях, пытающихся совершить почти невозможные альпинистские подвиги. Это была милая болтовня, но напряжение в груди не ослабевало.
– И он должен получить разрешения. Недавно китайское правительство закрутило гайки с Шиша Пангмой [7] , – включился в разговор Бен.
Он был таким высоким, что ему приходилось пригибаться, чтобы видеть дорогу.
– Он его получит. Они будут идиотами, если откажут. Он делает грандиозную рекламу горному туризму.
Несмотря на свое беспокойство, Сесили радовалась, что Джеймс так оживлен. Он редко бывал щедр на похвалы и обычно первым набрасывался с критикой на всех выдающихся альпинистов. Она была вынуждена признать, что его слова заинтриговали ее.
7
Вершина в Центральных Гималаях.
– Что такого особенного в этом… парне? Как, кстати, его зовут?
– Чарльз Маквей.
– А разве в горах не постоянно бьют рекорды?
Джеймс усмехнулся, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида.
– Ты шутишь? Тут по-другому. Если Чарльз завершит свою миссию, это изменит правила игры, причем не только в альпинизме. Он раздвигает границы возможностей человеческого организма. Показывает, на что способен человек. Это переход на следующий уровень.
– Звучит круто.
Джеймс поморщился, и Сесили поняла, что «круто» – это слабо сказано.
– Я делал репортаж, когда Чарльз объявил про «четырнадцать чистых вершин», но он заслуживает гораздо больше внимания. Очень надеюсь, что мне удастся заинтересовать «НацГео» или «Дикую природу» в крупной статье. Пока никому не удавалось получить от него эксклюзивное интервью.
Бен и Джеймс продолжили развивать тему, а Сесили сидела на заднем сиденье и «гуглила» Чарльза в сетях. Она была потрясена его фотографиями на фоне бескрайних горных пейзажей и наводящих ужас троп через сераки [8] . За всю жизнь она побывала только на Килиманджаро в Танзании. Восхождение оказалось довольно трудным. И гора была такой же высокой, как те пики, что пытался штурмовать Чарльз.
8
Серак – вертикально стоящие ледовые образования (столбы, зубы), часто образующиеся на передней кромке ледника.
– А почему именно эти четырнадцать вершин?
– Это все горы мира, у которых высота более восьми тысяч метров, и они в Гималаях. Пики в зоне смерти. Каждую минуту, что ты проводишь на этой высоте, твое тело буквально умирает. Большинство берут с собой баллоны с кислородом, но только не Чарльз. Он пурист [9] .
– А как получается, что он способен на такое?
Джеймс на мгновение стиснул зубы.
– Не знаю. Я бы с радостью спросил у него об этом, но он не ответил ни на одно из моих электронных писем.
9
Пуризм – повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты и строгости стиля, а также приверженность канонам.
– Может, мне стоит написать ему? – сказал Бен.
– Попробуй рискни, черт побери.
Бен оторвал от руля обе руки и поднял их в знак капитуляции.
– Шутка… Да получишь ты свое интервью! Ты же знаешь, что альпинисты дико суеверны. Наверное, не хочет ни с кем разговаривать, пока не закончит миссию.
– Как ты, Джей. Ты же надел те же самые носки, что носил на Аконкагуа? [10] – поддразнила Сесили своего парня, разряжая атмосферу.
Бен и Джеймс постоянно соперничали за лучший материал, однако прошли через множество путешествий. Сесили помнила, как не находила себе места от тревоги, когда они штурмовали самую высокую вершину в Южной Америке. Они добились успеха, и она радовалась вместе с ними, хотя все это время была в безопасности и просидела дома, в Лондоне. Тогда она впервые испытала на себе действие «вершинной лихорадки». Стремления достичь вершины во что бы то ни стало.
10
Высочайшая вершина в Андах.
– Мои верные горные носки, – Джеймс подмигнул, – творят чудеса.
– Только не на Килиманджаро. – Она погладила его по руке. – Я все еще переживаю из-за этого. Надеюсь, на этот раз я тебя не подведу.
Он перегнулся через спинку сиденья и взял ее за руку.
– Тогда было по-другому. А здесь не придется иметь дело с высотой. Ты отлично подготовилась. У тебя все получится, детка. Не о чем беспокоиться.
У нее не получилось.
На третьей горе, Сноудоне – или Ир-Виддфа, – Сесили чувствовала себя дико измотанной, потому что после двадцати часов восхождений сначала на Бен-Невис в Шотландии, а потом на Скофул-Пайк в Англии во время долгих переездов от горы к горе не смогла нормально отдохнуть.
– Я не смогу, – сказала она, когда, карабкаясь по мокрым камням, они преодолели половину узкого, как острый нож, Криб-Гоха. – А ты иди. Если поторопишься, то сможешь уложиться в двадцать четыре часа и пройти испытание.
– Я не брошу тебя.
Джеймс встал над склоном и смотрел вниз, пока Сесили пыталась добраться до него, перебираясь через камни.
– Бесполезно. Больше не могу. Я вернусь к машине – тут недалеко. У Бена есть термос с горячим чаем. Прошу тебя, второго Кили я не перенесу.