Нечисть по найму
Шрифт:
– Дория, – прошептал полуэльф, невольно сделал шаг назад, будто увидел перед собой жуткое чудище, и едва не налетел при этом на меня.
Девушка, услышав это, повернула голову и с легкой улыбкой посмотрела на Гвория. Затем встала, потянувшись с грацией кошки, и любезно развела руки в стороны, словно приглашая в свои объятия.
– Дорогой, – мелодично пропел ее голосок, – как же я рада тебя видеть! Не хочешь поцеловать свою невесту?
Костер яростно плевался веселыми оранжевыми искрами в далекое звездное небо. Я сидела в опасной близи от него и завороженно смотрела в огонь. Там танцевала для меня жар-кошка, гибкая, грациозная, с ярко-алыми бусинками глаз. Изгибалась, ластилась к босым ногам, почти прикасаясь к коже невыносимо
Я настороженно дернула ухом, когда донесся приглушенный хруст валежника. Кто-то незаметно подкрадывался ко мне, стараясь при этом передвигаться как можно тише. Но почему-то совершенно позабыв скрыть свой запах – мой нюх без проблем уловил легкий цветочный аромат. Я фыркнула от подобной беспечности и поздоровалась, не поворачивая головы:
– Добрый вечер, Дория.
– Для тебя Дориэлия, – холодно поправила меня эльфийка, выступая из тьмы в очерченный пламенем костра круг. – Как ты узнала, что это я?
– Ты единственная из всех здесь присутствующих пахнешь, – пожала я плечами и тут же поправилась, увидев, каким недобрым огнем вспыхнули глаза девушки: – Пахнешь лесными фиалками. Очень приятный аромат, надо сказать.
– Без тебя знаю. – Дория раздраженно повела плечами, но довольной улыбки от столь незамысловатого комплимента скрыть не смогла. Затем с презрением смерила меня внимательным взглядом и сказала: – Едва не забыла, что ты нечисть. Вот и удивилась невольно. Уж больно хорошо ты под человека замаскировалась.
Я молча проглотила оскорбление. Просто прикрыла глаза, пряча под ресницами всполох звериного бешенства. Эльфийка – невеста Гвория, значит, мне надо быть с ней особенно вежливой. Даже подумать страшно, что будет со мной, если я невольно оскорблю Дорию. Вряд ли начальник городского департамента охраны порядка тогда вспомнит про свое обещание предоставить мне шанс на жизнь.
Отчаявшись дождаться ответа, девушка с разочарованным видом опустилась прямо на землю, не удержавшись при этом от огорченного вздоха. Видать, к удобной жизни и роскоши привыкла. С золота есть, на бархате сидеть. Интересно, что тогда эльфийка здесь забыла? Неужто так по жениху соскучилась, что невтерпеж его возвращения было дожидаться в зачарованных лесах восточной стороны? Странно только, что сам Гворий не очень-то блистал радостью при виде суженой. Напротив, отделался формальным церемониальным поцелуем в щечку и сразу же скрылся в неизвестном направлении, отговорившись тем, что его ждут неотложные дела. Это совсем не похоже на поведение влюбленного мужчины.
– Мне скучно, – наконец устав ждать, кто из нас первой прервет затянувшуюся паузу, призналась эльфийка. И тут же замолчала, бросив на меня косой выжидательный взгляд.
Интересно, а я-то как должна на подобное признание реагировать? Вскочить на ноги и показать пару-тройку акробатических номеров? Или ограничиться простеньким фокусом на потеху публике в ее лице? Нет уж, спасибо, бесплатным развлечением быть не намерена.
– Время позднее, – многозначительно заметила я, кивком указав на безмятежно спящего чуть поодаль храмовника.
Правильно, а чего им опасаться? Упились вином и теперь дрыхнут без задних ног. Только их седовласый предводитель бодрствовал, оберегая лагерь и своих ребят от жуткой нечисти в моем лице. Говоря проще – вытащил меч и сел по другую сторону костра, наблюдая за каждым моим движением с нехорошим воодушевлением мясника-садиста перед началом рабочего дня. Первое время я то и дело ощущала легкую боль в кончиках пальцев – когда храмовник пытался без спроса залезть в мои думы. И тут же принималась усердно воображать его голым в самых развратных позах, которые только могла выдумать. Горе-телепат после каждого такого мысленного представления багровел от с трудом сдерживаемого гнева, крепче стискивал рукоять меча, но героическим усилием воли оставался на месте. Хватило всего нескольких подобных воображаемых спектаклей, чтобы мужчина отказался от попыток вызнать мои планы. Или просто не надо было в последний раз представлять его в объятиях старого морщинистого сластолюбца-упыря, который с возбужденным придыханием шептал: «Возьми меня, возьми меня сейчас же, мой ласковый шалунишка!»? Тогда мне на мгновение показалось, что несчастного служителя бога хватит удар – так сильно он сначала покраснел, захрипев и хватаясь рукой за горло, а потом моментально побледнел. По всей вероятности, сегодня ночью я нажила смертельного врага в его лице. Конечно, это было глупо и очень опасно, но отказать себе в маленьком удовольствии я просто не сумела. Слишком много меня унижали за последние сутки, чтобы можно было по доброй воле упустить шанс хоть как-то отомстить.
Так или иначе, но после столь волнующей сцены, разыгранной в моем буйном воображении, храмовник больше не делал попыток просканировать меня. Сидел напротив и мрачно бурчал что-то себе под нос, видимо, перечисляя все те пытки, которым он меня подвергнет в скором будущем. Сначала меня это несколько нервировало и раздражало, но достаточно быстро я привыкла к его монотонному бормотанию и стала воспринимать храмовника как обычную деталь пейзажа.
– Время позднее, – повторила я, – а завтра предстоит тяжелый день.
– Я не хочу спать! – отмахнулась от моего намека девушка. – Все равно не смогу сомкнуть глаз, пока не поговорю с Гворием. Какая наглость с его стороны – я преодолела такое расстояние, чтобы увидеть его, едва не загнала любимую кобылу насмерть, а он… – Голос Дории задрожал от негодования, и эльфийка, порывисто всхлипнув, стыдливо отвернулась, пряча влажный блеск своих глаз.
Я едва не похлопала ее по плечу в попытке утешить, но в последний момент решила этого не делать, заметив краем глаза, как насторожился служитель бога. Еще сочтет за неслыханное оскорбление – как же, нечисть осмелилась прикоснуться к дочери лесного народа. Пожалуй, в наказание храмовник мне с удовольствием руку по плечо отрубит, чтобы в следующий раз неповадно так поступать было.
– Мужчинам свойственны странные поступки, – выдавила я из себя глубокомысленную фразу и тоскливо посмотрела на такое родное дерево, под которым было заранее приготовлено одеяло для ночлега.
Вот влипла! Кажись, сейчас Дория мне будет несколько часов мозги полоскать тем, какая она хорошая и как Гворий ее не ценит. А я даже вникать в их отношения не хочу. Всю аж передергивает почему-то, если представлю, что они в моем присутствии обниматься да целоваться начнут. Вон давеча, когда Гворий робко в щеку невесты носом ткнулся, даже отвернулась. Сама никак не пойму: и чего меня эта сцена так задела? Наверное, особенности воспитания сказываются. Матушка мне всегда говорила, что негоже свою любовь на всеобщее обозрение выставлять. Самые сладкие ласки все равно один на один должны происходить, но никак не в присутствии десятка пьяных храмовников, которые чуть ли не слюни от умиления пускали.
– Я не нуждаюсь в твоем утешении! – фыркнула Дория, но осталась сидеть на прежнем месте, наблюдая, как умирает пламя костра. Еще немного – и останутся только тлеющие красные угли, словно в темноте подмигивают глаза неведомого дикого зверя.
– И не думала даже тебя успокаивать, – хмыкнула я, натянула ботинки и встала. – Пойду тогда. Уж больно денек тяжелый выдался.
– Я не отпускала тебя! – на редкость противно взвизгнула девица, мигом уничтожив первые робкие ростки моего доброго отношения к ней.