Нечистая, неведомая и крестная сила
Шрифт:
11-я Пятница -- перед Рождеством Христовым (когда 14 тысяч младенцев, от царя Ирода, в Вифлееме Иудейском, убиены были). Кто сию пятницу постится, имя того человека будет записано у самой Пресвятой Богородицы на престоле.
12-я Пятница -- перед Богоявлением. Кто сию пятницу постится, имя того человека в книгах животных записано будет.
Кто же эти "Пятницы", которые столь щедрой рукой раздают постящимся в их честь разнообразные дары и милости? По понятиям народа, это живые существа, к которым можно обращаться с молитвой и прошениями. Существа эти, в воображении крестьян, рисуются в виде девиц, причем 10-я пятница считается самой старшей вместе с 9-й "пятницей", она приносит Богу все наши молитвы прежде всех других "пятниц", так как стоит ближе к Богу, а равно и к святым его угодникам и Богородице.
Что крестьяне действительно олицетворяют свои пятницы, тому имеется много доказательств. Так, и в настоящее время, в захолустных деревнях, о нарушителях клятвы говорят: "и как его девятая пятница не убила?" или: "хоть бы его матушка Ильинская пятница
"Вот ты, женщина негодная, как ты меня обрядила. Прежде я в светлых ризах ходила, да в цветах, да в золотом одеянии, а твое непочтение вот до какой одежи меня довело. Громом бы тебя разразить мало. Ты преступила закон и за это будет тебе огонь неугасимый и тьма кромешная. До чего ты меня довела? Я через твой поступок в такой горести состою, что целый день не пью, не ем, не сплю, не почиваю -- все слезами обливаюсь. А ты, безумная баба, никакой жалости ко мне не имеешь и дня моего не почитаешь".
Тут баба догадалась, что в избу к ней вошла сама Пятница и стала было прощения просить. А Пятница: "Нет, говорит, тебе моего прощения", да взяла железную спицу, которой кудель льну к копылу привязывают, и стала тыкать ей бабу. Тыкала, тыкала, пока до полусмерти не истыкала. Утром нашли бабу всю в крови и насилу в чувство привели. Да только с тех пор баба по пятницам уж работать -- ни-ни: стала почитать праздничный-то день".
Столь же распространен и другой рассказ, в котором обиженная пятница превратила "бабу-непочетницу" в лягушку, -- с тех пор, будто бы, и лягушки на земле пошли.
Наряду с такого рода рассказами, несомненное олицетворение двенадцати пятниц, попавших в "свиток иерусалимского знамения", доказывается духовными стихами, обрядами, обычаями и приметами. В том же "поучении иже во святых отца нашего Климента, папы Рымского" о непочтении к 12-й пятнице сказано: "аще который человек в сию Великие Пятницы с женою своею, или с девицею сотворит блуд и от них зачнется, то будет (младенец) слеп, или нем, или глух, или тать, или разбойник, или всякому делу злому начальник. Аминь".
Своеобразные кары за непочитание пятниц устанавливают и народные приметы. Кто прядет в пятницу, у того на том свете слепы будут отец с матерью. Кто в пятницу много смеется, тот в старости много будет плакать. Кто в пятницу моет полы, тот после смерти в помоях валяется. (Последнее наблюдение сделано людьми "обмиравшими" и, стало быть, побывавшими на том свете).
Из обычаев, свидетельствующих об олицетворении пятниц, укажем только на один. Деревенские бабы считают за правило никогда не купать ребят по пятницам, из опасения, чтобы на ребенка не напал "сушец". Если же, по забывчивости, иная баба все-таки искупает дитя в пятницу, то, в предотвращение болезни, она прибегает к следующему обряду: позвав к себе соседку, она передает ей ребенка и становится ждать у окна. Соседка же с улицы продает ей ребенка за грош, причем мать, взявши через окно своего ребенка, тут же и платит деньги. Смысл обряда понятен сам собой: отдавая ребенка в чужие руки и как бы уступая другому лицу все свои права на него, баба тем самым дает понять Пятнице, что наказывать этого ребенка было бы бесполезно, так как ребенок уже не ее и принадлежит другой бабе. Покупая же затем ребенка обратно, баба опять-таки дает понять Пятнице, что посылать кару на вновь купленного ребенка нет никаких оснований, так как ребенок, в сущности, чужой, только сию минуту купленный. А чтобы эта военная хитрость удалась вполне, обычай предписывает, чтобы баба, получившая грош за ребенка, истратила этот грош непременно в пользу Пятницы и тем окончательно загладила ту маленькую неприятность, которую доставила Пятнице купаньем ребенка в ее день.
XLII.
ПАРАСКЕВА-ПЯТНИЦА.
"Орловские Епархиальные Ведомости" (1884 г. No 157) следующим образом характеризуют народное представление о св. мученице Параскеве, нареченной Пятнице: "св. Параскева считается покровительницею воды и имеет, по народному взгляду, особую близость к ней. На это верование указывают существующие в народе предание о том, что образ св. Параскевы чудесно являлся иногда на воде, на реке, или в колодце, вследствие чего вода приобрела особую силу. На этом основании, и теперь нередко ставится
Параскева-Пятница, с полным основанием, может быть названа "бабьей святой", так как повсюду наши крестьянки считают ее своей заступницей и покровительницей. Даже народные легенды рисуют Параскеву-Пятницу простой бабой, которая занималась повоем. Вот одна из таких легенд (записанная в Меленковском уезде, Владимирской губ.), из которой видно, за что преимущественно чтут и как объясняют святость Параскевы наши крестьянки: "Лежит, однажды, св. мученица Прасковья на печи со своим мужем и баит ему: "Теперь бы, баит, кто-никто позвал бы меня на повой, а то давно я не была на повоях-то". А муж и говорит: "Напрасно ты, баба, ходишь по эфтим самым повоям-то: там всяко может случиться, пожалуй, еще согрешишь". А матушка-то Прасковья и говорит ему: -- "Эй, мужик, только ходи с молитвой, да делай, как Бог велит, так и не будет ничего". Лежать это они на печке да уговариваются, -- ан, глядь, входит к ним в избу какой-то парень и баит: -- "Тетка Прасковья, пойдем к нам на повой". Дело было ночью, Прасковья не разглядела, что за парень пришел к ней, встала с печи, оделась и пошла с ним. Парень привел ее в баню. А в бане-то на всех полках и повсюду сидят черти. Испугалась Прасковья, хотела было убежать да одумалась: если, мол, Бог не попустит, так черти не съедят. Сказала этак-то Матушка-Прасковья и видит, что на полке лежит девка и мучается родами. Подошла к ней Прасковья, помолилась Богу и стала опрастывать. А старшой-то сатана и баит ей: "Смотри ты, баба! повивать повивай, а только чтобы без молитвы, а не то я тебе такого перцу задам"!... Одначе, матушка Прасковья не испугалась и, как только девка опросталась, погрузила с молитвой ребенка в воду и тихонько, чтобы не видали черти, надела на него крест. В это самое время пропели кочета, и баню вдруг как вихрем подняло: все окаянные и девка пропали, а матушка-Прасковья осталась с ребенком одна. Взяла это она ребенка, принесла домой, а муж опять на нее напустился: -- "Эй, баба! говорил я тебе, чтобы ты не ходила. Молись теперь Богу, чтобы он заступился за тебя и спас от чертей"... Только черти на том не помирились, и задумали они за то, что Прасковья взяла у них ребенка, сделать ей штуку: стали они смущать царя, чтобы он замучил Прасковью. А царь-то был нечестивый. Призвал, это, он матушку к себе и стал ее улещать, чтобы она покинула хрестьянскую веру, а когда на эти царевы слова Прасковья согласия своего не дала, он взял да и велел отрубить ей голову. Это случилось в пятницу, поэтому и зовется мученица Парасковья "Пятницей".
В других губерниях эта легенда, сколько можно судить, неизвестна. Но зато почти повсюду можно услышать бесконечные рассказы женщин о каком-нибудь чуде, связанном с именем Прасковьи-Пятницы. Так, в Пензенской губ., Саранского уезда крестьяне рассказывают о явленной иконе Пятницы. Икона эта будто бы явилась на роднике, в пяти верстах от села Посопа, но когда народ толпами повалил с приношениями (приношения эти клались возле иконы и Параскева раздавала их бедным), то начальство распорядилось икону увезти, а крестьяне на том месте построили часовенку.
XLIII.
КУЗЬМИНКИ.
Кузьма и Демьян известны в народе под именем "курятников" и "кашников", потому что в день 1-го ноября, когда празднуется память этих святых, в деревнях носят в церковь "под свято" кур и варят кашу, отведать которую приглашаюсь и свв. угодников: "Кузьма-Демьян, -- говорят крестьяне, усаживаясь за трапезу, -- приходите к нам кашу хлебать".
Трудно сказать, каким образом Косьма и Дамиан, известные, по церковным преданиям, как врачи-бессребреники, даром лечившие людей, -- превратились, в глазах темного парода, в "курятников" и "кашников". Но несомненно, что эпитеты эти распространены по всей России, при чем в некоторых местах народная фантазия придумала им даже легендарное объяснение. Так, в Вологодской губ., Тотемск. у. рассказывают, что свв. Кузьма и Демьян были простыми работниками, которые охотнее всего нанимались молотить, но при этом никогда не требовали платы, а ставили лишь условием, чтобы хозяева вволю кормили их кашей. Это вологодское предание породило далее своеобразный обычай, в силу которого на домолотках крестьяне считают как бы правилом варить кашу, а работники требуют ее у хозяев, как нечто должное, освященное преданием. Домолачивая последний овин, они обыкновенно говорят: "хозяину ворошок, а нам каши горшок". В Курской губ., наряду с кашей, крестьяне считают необходимым бить, 1-го ноября, трех куренков и есть их утром, в обед и вечером, "чтобы птица водилась". По словам нашего корреспондента, трапеза в здешних местах сопровождается всегда специальной молитвой: "Кузьма-Демьян-сребреница! Зароди, Господи, чтобы писклятки водились". Наблюдают также, чтобы за трапезой отнюдь не ломались кости, а то цыплята будут уродливые. Последнее правило еще строже наблюдается в Тамбовской губ.: местные хозяйки твердо убеждены, что если в день Кузьмы и Демьяна зарезать двух петухов, или петуха и курицу и, съевши их, провертеть на кобылках их дыры и затем бросить в курятник, то на следующий год неминуемо все куры будут с дырявыми кобылками.