Нечто оМИФигенное
Шрифт:
— Просто выбери время, чтобы сказать ему несколько ласковых слов. Думаю, что интонацию он чувствует, даже не понимая точного смысла слов.
— Ты так думаешь?
— Уверен, — ответил я, потягивая вино. — Я только что навещал его в конюшне и не сомневаюсь, что он понял, что я хотел ему сказать.
— В конюшне, значит? — улыбнулся Ааз. — Я почему-то так и подумал.
— Вот как?
— Да. Ты всегда отправляешься туда, когда чем-то огорчен и хочешь как следует поразмыслить.
Оказывается, мое тайное убежище не такое уж и тайное.
— Да. Я действительно
— Не буду спорить, — пожал плечами Ааз. — По правде говоря, я поражен тем, насколько быстро ты смог прийти в себя. Я обратил внимание, что, говоря о своем настроении, ты использовал прошедшее время.
— Как ты сказал, я все хорошенько продумал.
— Могу ли я поинтересоваться, к каким выводам ты пришел? Или это будет с моей стороны нескромностью?
— Что же, — начал я, медленно потягивая вино. — Есть пара вещей, на которые кое-кто обратил мое внимание. Поразмыслив, я решил, что эти люди правы. Во-первых, мне сказали, что я несчастлив, и добавили, что я буду пребывать в этом состоянии до тех пор, пока самостоятельно не решу, что сможет сделать меня счастливым. Это во-вторых. А в-третьих, я довел себя и всех тех, кто меня окружает, до легкого умопомешательства.
— Браво! — воскликнул Ааз, слегка хлопнув в ладони. — Даже я не смог бы изложить это лучше. Кто тот гений, который ухитрился вложить в тебя эти мысли?
— Генерал Плохсекир, — ответил я, улыбаясь. — Правда, для этого ему пришлось отвесить мне хороший пинок в зад. В самом что ни на есть буквальном смысле.
— Великолепно, — ухмыльнулся Ааз. — Этот педагогический прием следует взять на вооружение. Продолжай.
— Пытаясь во всем разобраться, я твердо усвоил, чего не хочу делать. Я, например, не хотел жениться на королеве Цикуте, и это нежелание само по себе было достаточным основанием для отказа от брака. То же самое справедливо и в отношении управления королевством в случае ее отречения... Что она, между прочим, делать вовсе и не собиралась. Одним словом, я понял, что если я что-то действительно не хочу делать, то делать этого не обязан. Я слишком долго позволял себе действовать под давлением внешних обстоятельств. Реагировал на то, что хотят или ждут от меня другие, вместо того чтобы действовать так, как хочется мне самому.
— И снова не смею спорить, — заметил Ааз. — Продолжай.
— В этом и состоит суть проблемы, — слегка понурившись в кресле, произнес я. — Я никак не могу решить, чем же все-таки хочу заняться... и что может сделать меня счастливым. Поэтому я здесь. Хочу позаимствовать толику твоей легендарной мудрости и получить отеческий совет. Итак, скажи мне, о мудрый Ааз, что мне делать?
Ааз отпил вина из своего бокала, покачал головой и ответил:
— Прости, партнер, но на сей раз я ничем не могу тебе помочь.
Я от изумления вначале заморгал, а затем весь мир перед моим взором обрел багровые тона. Вся накопившаяся во мне бессильная ярость и внутреннее напряжение выплеснулись наружу, и я даже не пытался их обуздать.
— Вот, значит, как?! — завопил я. — Когда я после стольких
Я поднялся на ноги, со стуком поставил бокал на стол и прошипел:
— Прости за беспокойство!
— Сядь, Скив, — спокойно произнес Ааз. — Нам есть о чем поговорить.
— Поговорим позже, — ледяным тоном ответил я — А сейчас я остро нуждаюсь в прогулке на свежем воздухе. — И направился к двери.
— Мы поговорим сейчас, — донеслись до меня слова Ааза.
Я продолжал движение к двери, небрежно отмахнувшись от своего так называемого партнера.
— А Я ГОВОРЮ ТЕБЕ, ЧТО МЫ БУДЕМ БЕСЕДОВАТЬ СЕЙЧАС!!!
Подобного тона у Ааза я прежде не слыхивал, и это вынудило меня остановиться.
Я повернул голову и увидел, что он стоит, напрягшись и сжав кулаки. Создавалось впечатление, что он лишь огромным усилием воли удерживает себя от того, чтобы на меня не броситься. Его зеленая чешуя сделалась темно-зеленой, а золотистые глаза в буквальном смысле извергали пламя.
Я смотрел на него, а перед моим мысленным взором мелькали картинки прошлого. Я увидел Ааза в тот момент, когда он предлагает мне стать его учеником. Затем передо мной предстал Ааз, только что узнавший, что я купил Глипа. А этого Ааза сменил Ааз, увидевший, что я после матча в Драконий покер притащил домой Живоглота. Словом, передо мной мелькали его образы в те, увы, не редкие моменты, когда я проявлял невежество, что-то делал не так или путался в простейшей магии. Я увидел Ааза и в те секунды, когда он во время Большой игры встал на пути готового растоптать меня гигантского жука, и вспомнил выражение его лица перед тем, как он согласился покинуть Извр, чтобы отправиться со мной на Пент.
По мере того как один образ сменял другой, мой гнев сходил на нет.
— Хорошо, поговорим сейчас, — спокойно сказал я, подошел к креслу и занял прежнее место.
Аазу, чтобы прийти в себя, времени потребовалось больше. Несколько секунд он стоял, тяжело дыша, затем одним глотком осушил свой бокал и снова наполнил его из кувшина.
— Прости, партнер, — сказал он все еще несколько напряженным голосом, — похоже, ты по-прежнему способен пробить мою чешую. А ведь казалось, что за все эти годы я уже привык к твоим выходкам. Я пытался обучать тебя изо всех сил, но порой ты решительно отказывался меня слушать.
— Я слушаю тебя, Ааз, — ответил я.
Он набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и сел.
— Верно, — сказал он. — Но боюсь, что и на сей раз ты не все уловил. Ведь я же не говорил, что не хочутебе помочь. Я сказал, что не могуэтого сделать. И никто не сможет. Никто не скажет тебе, чего именно ты хочешь и что может сделать тебя счастливым. Ты — единственный, кто способен ответить на этот вопрос. Если кто-то явится к тебе с готовым ответом и если ты этого человека послушаешься, то сразу вернешься к точке, с которой начал... то есть станешь поступать в соответствии с чужим мнением.