Неделя на жизнь
Шрифт:
Макс постарался взять себя в руки. В конце концов, от показаний этой тетки зависело очень многое.
…Сегодня, когда он пришел к Гориным, дверь ему открыла мама Лизы, Наталья Ивановна. Еще утром она была предупреждена Инной о его визите, и тем не менее, попросила предъявить в глазок удостоверение. Под большими, какого-то очень необычного цвета, глазами женщины расплылись черно-синие круги, лицо казалось осунувшимся и напряженным. Кухня, куда они прошли для разговора, словно пропиталась запахом сердечных капель. Наталья Ивановна рассказала ему обо всем, что случилось с Лизой, но ее рассказ не добавил ничего нового к тому, что он уже успел узнать от Инны.
— Наталья Ивановна, я понимаю, что вам сейчас очень тяжело и страшно, но для того чтобы разобраться
Наталья Ивановна глубоко вздохнула и обняла себя за плечи, словно стараясь унять озноб. Немного помолчав, она сказала:
— Конечно, я ведь все понимаю, это в наших интересах. Но я вас очень прошу быть осторожным в разговоре с дочкой. Честно говоря, я очень боюсь за ее психику.
Тут дверь приоткрылась и вошла пожилая женщина, опирающаяся на палочку. Несмотря на возраст, она была красива. Седые волосы были уложены в аккуратную прическу, а лицо носило следы благородства, так присущего людям интеллигентным, старой закалки. На ней был надет строгий костюм — длинная юбка и жакет из буклированной ткани, а кремовую блузку у воротника скалывала старинная брошь.
— Наташенька, пойди, пожалуйста, в комнату. Лизанька, по-моему, проснулась, — сказала она, присев напротив.
— Анна Петровна, бабушка Лизы, — представилась она.
Наталья Ивановна извинившись, поспешно вышла из кухни.
— Максим Викторович Королев, майор милиции, очень приятно, — привстав, ответил Макс.
— Ну приятного-то в нашем знакомстве немного, скажем прямо, — слабо улыбнулась она в ответ на его слова. — Я бы предпочла, чтобы оно произошло в других обстоятельствах, но уж что есть, то есть. Я так понимаю, что вас прислала к нам Инна Викторовна? Вы ее брат?
— Да, вы правы. Инна очень переживает за Лизу, и просила меня о помощи.
— Инна просто чудесная девочка! Спасибо ей за все. И вам тоже. Кстати, вы с ней очень похожи, — Анна Петровна немного помолчала, внимательно глядя на него и как бы собираясь с мыслями. Макс не нарушал взятой паузы.
— Я же не просто так пришла. Ведь к тому, что уже рассказала Наташа, да и Инна Викторовна, я вряд ли что-то могу добавить. Сами видите, я и по дому-то хожу еле-еле, поэтому и не могу встречать Лизаньку. Только забот всем прибавляю своими болячками! — она безнадежно махнула рукой и тяжело вздохнула. — Ну да ладно, не обо мне речь. Дело в том, что вчера произошло нечто, что не дает мне покоя. Часа в четыре мои девочки уснули, и я пошла выпить чаю. Тут позвонила моя соседка снизу. Вы знаете, мы уже много лет живем рядом, и нас связывает некое подобие дружеских отношений. Она женщина не плохая, не злая, но как бы это лучше сказать? Неустроенная, что ли… Жизнь у нее сложилась не самым лучшим образом: ни детей, ни семьи. Кроме того любит выпить и крепко. Справедливости ради надо сказать, что пьет она почти всегда одна и никаких шумных гулянок не устраивает. Иногда она занимает у нас деньги, но всегда отдает. Так вот. Людмила позвонила мне и стала рассказывать о том, что к ней по распоряжению властей пришел слесарь. Уж как она его расхваливала! И не пьющий, и руки-то у него золотые! Уговаривала меня открыть ему дверь, чтобы он и у меня проверил сантехнику. Я отказалась, сославшись на то, что зять мой, Лизанькин папа, сам мастер на все руки. Тогда она стала убеждать меня, что необходимо подписать официальный отказ от услуг, якобы если я этого не сделаю, его лишат премии. Словом, я отказалась, и по-моему, Людмила на меня обиделась, — Анна Петровна снова замолчала, машинально собирая пальцем крошки на столе.
— Ну, а дальше что было? — осторожно поинтересовался Макс.
— А ничего. Я позвонила в ЖЭК и там мне ответили, что никаких распоряжений не поступало, и никакой слесарь не приходил в наш дом. Более того, даже заявок из нашего дома не было.
— Во-от даже как! — невольно присвистнул Макс.
— Максим Викторович, только я прошу вас, не говорите ничего Наташе и Лизе. Я и сама молчу, не стоит их волновать еще и этим. Не знаю, как они еще держаться!
— Хорошо,
— Все настолько серьезно?
— Пока не знаю, но признаюсь честно, что эта история нравится мне все меньше и меньше.
— А уж мне-то как не нравится, если бы вы только знали! Но, может быть, вы что-нибудь можете нам посоветовать? Как нам себя вести? Мы же не можем, право, забаррикадироваться здесь до тех пор, пока вы не поймаете этого негодяя!
Макс покачал головой, раздумывая:
— Единственное, о чем я прошу вас — не оставлять Лизу одну и ни в коем случае никому не открывать дверь. Постарайтесь ограничить визиты к вам в дом любых гостей и соседей. Скажите, к примеру, что неважно себя чувствуете и не хотели бы в данный момент ни с кем общаться. Несомненно, что рано или поздно, Наталье Ивановне все-таки придется выйти из дому — в магазин, за хлебом и тому подобное. Но в этом случае она не должна терять бдительности. И, конечно, обо всех происшествиях сообщайте непременно мне или моему коллеге. Его зовут Алексей Дмитриевич Березин. Он полностью в курсе дела. Я оставлю вам свою визитку, а на обороте запишу, на всякий случай, и его телефон. Ну а сейчас, с вашего разрешения, я хотел бы поговорить с Лизой, а потом обязательно навещу вашу сердобольную соседку. Как вы говорите, ее зовут?
— Людмила. Людмила Александровна Кротова. Ее квартира находится как раз под нами, этажом ниже.
… И вот Макс уже целый час пытался узнать хоть что-то от этой самой Людмилы, «передовицы труда и вообще свободной личности». Свободная личность была в состоянии, которое в народе принято называть «птичьей болезнью». После вчерашней обильной попойки глаза у нее были мутными, лицо опухшим, и она явно была настроена на скандал.
— Уважаемая Людмила Александровна, — мягко продолжил Макс, — Никто не сомневается, что вы человек независимый и заслуживающий уважения, никто не оспаривает вашего права отдыхать так, как вы считаете нужным. Но прошу вас, поймите, что тот человек, что приходил к вам вчера, не слесарь.
— А кто ж? — выкатила покрасневшие глаза Кротова.
От неожиданности сделанного Максом заявления она даже, кажется, немного протрезвела. Машинально она стянула с головы дешевую потресканную заколку и давно немытые волосы рассыпались по плечам, припорошив стол перхотью.
Макс, стараясь, чтобы хозяйка не заметила его брезгливости, незаметно стряхнул «порошу» на пол, глубоко вздохнул и начал вдохновенно врать:
— В последнее время в вашем районе участились квартирные кражи. Вот такие вот лже-сантехники и электрики втираются в доверие и вычисляют потенциальных жертв. А потом придете в один прекрасный день домой, а самого ценного-то и нет!
— Господи помилуй! — перекрестилась Людмила, — Да ведь у меня и брать-то нечего. Стол да стул.
— Людмила Александровна, проявите понимание, помогите нам вычислить банду, — Макс нес все подряд, чувствуя, что проникшись серьезностью ситуации, Кротова понемногу начала приходить в себя. Продолжая напирать на ее гражданский долг, Макс пошарил в своих карманах и нашел там завалявшуюся таблетку шипучего аспирина, которую подсунула ему мама в прошлый свой приезд, когда он неожиданно слег с высоченной температурой. Он сунул таблетку в кружку, на дне которой болталась водопроводная вода, и дал выпить Людмиле.
— Фу, дрянь-то какая! Чем таблетки глотать, лучше б пивка купил! — поморщилась она.
— Вот сейчас мы договорим с вами, и вы сами пойдете и купите все, что захотите. Так как он выглядел?
Кротова собрала морщинами лоб и задумалась.
— Значитца так. Был он высокий, ну почти как ты, а может даже и повыше. Лицо такое… Ну, как тебе сказать, в общем, красивое, породистое такое. На слесаря и не похож совсем. Глаза, — не скажу какие, — в очках он был, в темных. Говорил складно, не матюкался, ну да Петька наш из ЖЭКа в прошлый раз тоже со мной вежливо разговаривал. Однако вот что удивительно: руки у него были странные.