Недетские игры
Шрифт:
– Я передам, – ответил он мне понимающей улыбкой.
Отключился родитель первым. Но даже на посеревшем экране я продолжала видеть и ее и твердый взгляд отца, убеждавший меня, что мне удастся справиться и на этот раз.
– Неожиданная информация, – вывел меня из задумчивого состояния голос Шаевского. – Надо признать, что с этой стороны мы на Смолина не смотрели.
Комментировать его признание я не стала. Поднялась, с каким-то внутренним беспокойством оглянулась на установленную в углу каюты аппаратуру. Стержень-трансмиттер уже погас,
Еще одна тема для размышлений. Одно дело – закрытый канал, другое… чтобы на крейсере об этом никто, кроме нашей троицы, не знал. В данном случае был именно второй вариант, моих знаний хватало, дабы различить эту тонкость.
– Это еще ни о чем не говорит, – буркнула я уже от самой двери. Дух противоречия, не более того. – Досье не прошу, вряд ли поделитесь.
Ответа не дождалась, да и не рассчитывала. Два голодных пса на мозговую косточку… Сравнение было тривиальным, но… соответствовало тому, что я видела. Разговор за спиной был слишком тихим, чтобы расслышать, но весьма эмоциональным.
– Меня кто-нибудь проводит или я могу идти сама? – была вынуждена поинтересоваться я язвительно, привлекая к себе внимание.
Хоть маленькая, но месть. Судя по всему, у каждого появилось не по одной версии возможных событий.
– Прошу меня простить! – Шаевский замер рядом со мной, я даже вдохнуть не успела. – На ужин?
Невинная улыбка и простодушный взгляд. И счет: один – один. О моем посещении столовой мы не договаривались.
Ничего не ответив, последовала за ним, даже не попрощавшись с Истером. Но он, кажется, этого и не заметил.
Так, молча, мы с Виктором дошли до поворота к лифтовой шахте. Не знаю, о чем думал он, я же перебирала в уме все, что о Смолине сказал отец. Вроде бы только личные впечатления, но если в них вписать собственные, то получался довольно узнаваемый портрет.
Обиженные, неоцененные, забытые… Весомая причина, чтобы сломаться, обвинив в своих проблемах весь мир. А отсюда до попытки доказать ему свое величие – даже не шаг, появившаяся об этом мысль.
Мне приходилось видеть результаты таких решений. Иногда едва ощутимые, иногда… катастрофические. Но какими бы они ни были, я всегда пыталась добраться до того момента, когда еще можно было все изменить.
Зачем? Я никогда не отвечала себе на этот вопрос, просто искала. Для меня это было важно.
– Элизабет, вы чем-то расстроены?
Я столкнулась с резко остановившимся у поворота Виктором.
Настроения объясняться не было, да и не заслужил, так что я лишь качнула головой, отрицая его предположение.
Спорить Шаевский не стал, словно признавая, что протянувшаяся между нами тонкая ниточка доверия вновь исчезла, растворившись в служебных инструкциях. Но развернуться, чтобы продолжить путь, не успел.
– Мне нужен список всех контактов Смолина. И здесь и…
Закончить мне не удалось.
Мои мрачные ожидания не оправдались, ужин прошел довольно мирно.
Офицерская столовая, когда мы добрались до нее, была заполнена на треть. Расчеты: сколько человек на вахте, отдыхает… я произвела машинально. Сведения были ни к чему, но мозг продолжал работать, анализируя и систематизируя все, «что попадало к нему в руки».
Валанд, в компании трех капитан-лейтенантов, сидел за два столика от того, к которому направился Виктор. Нашего появления словно и не заметил, продолжал разговор, взглянув лишь мельком. Да и то не на меня, а скорее на Шаевского.
Впрочем, на того смотрели многие. Большинство – весьма настороженно. Похоже, слухи об аресте Ромшеза уже успели облететь крейсер.
Проявлять галантность ни Виктору, ни Станиславу не пришлось. Стулья на крейсере являлись роскошью, встречались только в каютах. А табуреты вместе со столом составляли единую обеденную зону.
Не успела я устроиться – мне досталось место спиной ко входу, – как к нам подошел Смолин. Вежливо представился (в рубке нас с ним не знакомили), спросив у меня разрешения и получив его, присел напротив. Добыча сама просилась на крючок
Набор блюд был стандартным, без изысков. Насколько я знала правила, рацион для всех един. Не без исключений, конечно, если находился соответствующий повод. Для ужина у капитана Райзера им стала я.
Разговор не клеился. Вопрос – ответ. Пытка едой, да и только. Просить передать хлеб или соль – бесполезно, на каждом подносе полный комплект. Единственное доступное развлечение – наблюдение за другими, но и в этом я не преуспела. Шаевский цепко держал меня взглядом, перехватывая мой, стоило лишь кем-нибудь заинтересоваться.
Ощущение не из приятных. Но еще отвратительнее предположение, мелькнувшее, как только я перестала считать наши встречи глазами совпадением. Не знаю, как другим, но мне было очевидно, что внимание ко мне привлекалось намеренно. И ведь не скажешь, что слишком явно, только профи и заметит.
Несколько минут передышки я получила, когда на его комме высветился значок вызова. Извинившись, Виктор нас покинул. Вышел он из столовой или нет, увидеть не удалось. Хотела оглянуться, но Левицкий отвлек, полюбопытствовав, что я собираюсь делать после ужина.
Ответить Станиславу я тоже не смогла, пискнул теперь уже его комм, и он последовал за Шаевским, оставив нас со Смолиным одних.
Стечение обстоятельств?! Хотелось бы верить, но у меня эта мысль даже не мелькнула.
– Вы ведь дочь Эдмона? – Выждав короткую паузу, инженер взял миссию моего развлечения на себя. Разговор начал первым, избавив от необходимости искать тему.
– Вы знаете моего отца? – не без воодушевления отозвалась я, получив возможность отложить вилку. Гуляш был хорош, но порция для меня оказалась слишком велика.