Недобрая старая Англия
Шрифт:
Но если уличные торговцы воздерживались от продажи спиртного, на реке их собратья продавали его вовсю. Предпринимателей, рассекавших Темзу на своих утлых лодках, называли «purl sellers». В стародавние времена в Англии варили «purl» — эль из полыни. Викторианцы утратили к этому горячительному всякий интерес, тем более что появился совершенно богемный напиток — абсент. Однако слово сохранилось. Так стали именовать горячее пиво с джином, сахаром и имбирем. Пуншем согревались моряки и рабочие на грузовых судах, ходивших по Темзе. Чтобы заняться этой торговлей, требовалось в первую очередь получить лицензию, а затем обзавестись лодкой, оборудованием для изготовления коктейлей и внушительных размеров колоколом. В тумане речному торговцу легко
Уличные напитки, как и уличная еда, в XIX веке быстро эволюционировали. Старые фавориты сменялись новыми. Взять, хотя бы, сбитень-салуп, скрашивавший существование лондонцев в XVIII веке. Его готовили из молока с добавлением сахара, пряностей и коры орхидеи Orchis mascula или же сассафраса (встречаются упоминания об обоих растениях). В 1820-х годах эссеист Чарльз Лэм сочинил целый панегирик любимому напитку юных трубочистов:
«Существует некая смесь, основой которой, как я понял, является сладковатое дерево, „рекомое сассафрасом“. Его древесина, разваренная до подобия чая и сдобренная добавлением молока и сахара, на вкус некоторых, несомненно, изысканнее роскошного дара Китая. Не знаю, в силу каких особенностей в строении рта юного трубочиста так получается, но я всегда замечал, что данное яство поразительным образом ублажает его нёбо — то ли потому, что частицы масла (сассафрас слегка маслянист) разрыхляют и растворяют затвердевшие скопления сажи, которые, как иногда обнаруживали (при вскрытиях), прилипают к своду ротовой полости этих еще неоперившихся тружеников, то ли потому, что природа, чувствуя, что она примешала слишком много горечи к доле этих незакаленных жертв, распорядилась, чтобы из земли в качестве сладкого утешения вырос сассафрас, — но так или иначе, нет другого вкуса или запаха, который вызвал бы у юного трубочиста такое изысканное волнение чувств, как эта смесь» [14].
Но к 1840-му салуп исчез с лондонских улиц и уже казался чем-то экзотичным. На смену ему пришел лимонад, газированная вода и «имбирное пиво», т. е. шипучий имбирный лимонад. Продавцы имбирного пива готовили его сами, смешивая воду, имбирь, лимонную кислоту, гвоздичную эссенцию, дрожжи и сахар. Лимонад разливали по бутылкам или, особенно в летнюю жару, продавали из сифона в газированном виде. Ходили слухи, что недобросовестные торговцы подмешивают в лимонад серную кислоту, чтобы сэкономить на лимонном соке.
Напоследок поговорим о кофе. Кофейни появились в Лондоне еще в конце XVII века, но порою бывает, что рассиживаться в кофейне просто нет времени. В таких случаях лондонцы полагались на уличные ларьки. В 1820-х снизились пошлины на кофе, цены упали и, как следствие, обороты торговли возросли. Кофе на улицах был низкого качества, с примесью цикория и сушеной моркови. Впрочем, и покупали его отнюдь не гурманы.
Передвижная кофейня представляла собой тележку, иногда с брезентовым навесом. На тележке стояли 3–4 жестяные канистры с чаем, кофе, какао и горячим молоком. Под ними ставили горелки, чтобы содержимое не остывало. Вместе с напитками продавали хлеб с маслом, кексы, бутерброды с ветчиной, водяной кресс и вареные яйца. Кофе разливали в кружки, которые затем мыли в лохани, стоявшей под телегой (вода, как водится, была из ближайшего насоса). Кружка кофе, чая или какао в середине века стоила пенни, кусок хлеба с маслом или кекса — полпенни, бутерброд — 2 пенса, вареное яйцо — пенни, пучок кресса — полпенни.
Доходы всецело зависели от месторасположения ларька. Чем оживленнее улица, тем больше спрос на кофе. Лакомым кусочком считался угол Дюк-стрит и Оксфорд-стрит. Там стояла большая четырехколесная телега, выкрашенная в ярко-зеленый цвет. Ее удачливый владелец, по словам Генри Мэйхью, ежедневно зарабатывал не менее 30 шиллингов! Самый
Уличная кофейня. Рисунок из книги Генри Мэйхью «Рабочие и бедняки Лондона». 1861–1862
Глава II
Профессии былых времен
В викторианской Англии, как и сейчас, существовали более или менее престижные сферы деятельности — торговля и юриспруденция, инженерное дело и медицина, — но доступны они были среднему классу и только мужчинам. А если вам не повезло и вы родились в рабочей семье, или в деревне посреди вересковых пустошей, или в лондонских трущобах? На какие профессии можно рассчитывать в этом случае? Давайте познакомимся с занятиями былых времен, которые могут показаться тяжелыми и неприятными, но зачастую весьма оригинальными.
Мир под лестницей: английские слуги
В 1851 году более миллиона англичан были в услужении, а в 1891 году, уже на закате викторианской эпохи, мы получим и более точные цифры — 1 386 167 женщин и 58 527 мужчин. Даже самые небогатые семьи старались нанять хотя бы одну служанку — так называемую maid of all works, которой приходилось и стряпать, и заниматься уборкой. Поднимаясь выше по общественной лестнице, мы встретим большее число слуг, не говоря уже об аристократических домах, где слуги исчислялись сотнями. Например, в конце XIX века шестой герцог Портленд держал 320 слуг мужского и женского пола.
В услужение шли выходцы из низов, в основном из сельской местности. С развитием железных дорог провинциальные хозяйки негодовали, что теперь днем с огнем не сыщешь хороших горничных — все крестьянки подались в Лондон, где платили получше и где был шанс встретить достойного мужа.
Нанимали прислугу несколькими способами. В провинции в течение столетий работники и хозяева встречались на особых ярмарках, причем работники захватывали с собой какой-либо предмет, обозначающий их профессию: кровельщики держали в руках солому, служанки — метлу. Чтобы закрепить договор о найме, требовались всего-навсего рукопожатие и выплата небольшой суммы авансом.
Но в городах затеи милой старины уже не пользовались спросом, так что слуг принято было искать через биржи труда или агентства по занятости, а то и через знакомых. Перед наймом соискатель места показывал рекомендательные письма, и горе тому, кто решился бы их подделать — это было дело подсудное. Въедливые хозяйки обращались к предыдущим хозяевам какой-нибудь Мэри или Нэнси, чтобы выяснить, чистоплотная ли она, действительно ли хорошо выполняет свои обязанности, не водится ли за ней склонность к воровству.
В 1844 году сатирический журнал «Панч» опубликовал пародию на такой запрос:
«Сударыня! Поскольку Бриджет Дастер желает получить место единственной горничной в моем доме, я прошу Вас, ее бывшую хозяйку, сообщить, подходит ли она для выполнения столь серьезных обязательств. В прошлом я настрадалась от дерзости и подлости слуг (которые, по моему мнению, посланы исключительно для того, чтобы терзать приличных людей), и посему прошу вас не сердиться на некоторую скрупулезность моих расспросов… Признаться, я довольна внешностью Бриджет. Еще никогда не доводилось мне видеть таких глубоких оспин… А чем невзрачнее прислуга на вид, тем лучше. Неказистая внешность это что-то вроде дешевой униформы для горничных, предназначенной им самой природой: указывает им их место и отвращает от всяких глупостей. Пока что Бриджет кажется достойной кандидатурой…