Недобрый час
Шрифт:
— Не встретим. — Мошка искренне надеялась, что права. — Мы быстро уберемся с улицы. К тому же Скелошадь стучит костями. Услышим стук — сбежим.
Повитуха слегка очухалась, но выглядела паршиво. Чтобы ободрить ее, Мошка подпустила в голос жизнерадостности.
Когда прозвучал первый горн, Мошка поискала взглядом Сарацина, чтобы попрощаться. В идеале — ненадолго. В худшем случае — навсегда. Но гусь забился в какую-то щель и нашел себе ухоронку для сна. Отыскать его в захламленном жилище Мошка уже не успевала.
— Тсс! — Сумбур жестом попросил
Снаружи раздался серебряный перезвон, потом удар и треск. Фальшивую стену сдвинули, спрятав дневной дом и открыв ночной. Наша троица затаила дыхание, изогнувшись виноватыми знаками вопроса, как и положено людям, задумавшим выйти на улицу в запретный час, обрядившись в призрачную лошадь.
Перезвон утих. Мошка отперла засовы и выглянула в приоткрытую щелочку.
— Пора! — одними губами сказала она.
Ее сообщники нырнули под сшитые одеяла, и Мошка распахнула дверь. Скелошадь вздрогнула, приподнялась, исторгла из нутра яростный шепот, извиваясь, поползла вперед и врезалась головой в дверной косяк.
— Свинью ж тебе в камин! Полевее! Я сказала, полевее! Так, сюда!
Зеленая девчонка за морду вывела зловещую Скелошадь на улицу, заперла дверь и нырнула коняшке в пузо.
Если снаружи Скелошадь просто казалась хромой и слепой, то внутри царил настоящий бардак. Муж повитухи догадался прорезать дырки для глаз, но они оказались в самых странных местах и пропускали слишком мало света. Чтобы сдвинуть лошадь с места, надо было приподнять каркас. Госпожа Прыгуша держала переднюю часть, а Сумбур — заднюю. Мошка, стоя посередке, обеспечивала звуковое сопровождение. Она крутила деревянную ручку, издающую треск, издали слегка напоминающий стук копыт по мостовой. Передняя часть лошади оказалась с норовом: госпожа Прыгуша то внезапно останавливалась, то резко поворачивала. Короче говоря, в брюхе Скелошади варился густой суп из кромешной темени, чужих ног, тычков локтем, вскриков, шепота и вони от заплесневелых одеял.
Щелк-щелк-щелк. Треск далеко разливался по морозному безмолвию. Жители Ночного Побора, заслышав этот звук, поскорее привязывали овощи с деньгами и прятались в домах. Лишь запертые двери да слепые окна смотрели, как мимо ковыляет Скелошадь. Оленья голова качалась на привязи, полная луна отражалась в стеклянных глазах.
Скелошадь притормозила перед домом Ростовщиков. Из прорези в боку показались две зеленые руки, дотянулись до репы на веревочке и сорвали ее. Скелошадь долго и мучительно разворачивалась на месте, а потом вернулась туда, откуда пришла.
— Вот, сюда… стоп… Уй! Стоп!
Все части Скелошади остановились. Вновь изнутри вылезли зеленые руки и привязали репу над дверью Прыгуш.
— А теперь к счетной палате!
Щелк-щелк-щелк. Мороз, как заправский кондитер, покрыл улицы глазурью, превратив город в пирожное для Скелошади. С крылец и карнизов свисали картошка и свекла, кабачки и морковь. Скелошадь явно хотела угоститься сочной добычей, но почему-то все время проходила мимо.
В чреве кошмарного чудовища кипел спор.
— Ни в коем случае! — стояла на своем голова лошади. — Воровать овощи соседей мы не можем! Это же настоящее убийство!
— А мне кажется, можем, — шептала в ответ задница лошади. — Если честно, не вижу препятствий.
— Тише! — прошипел живот лошади. — Слышите?
Разговор оборвался, Мошка перестала стучать палкой, и в наступившей тишине раздался стук. Щелк-щелк-щелк. Словно Смерть барабанит по столу пальцами.
— Ой, настоящая Скелошадь! Ключники идут! — выдохнула госпожа Прыгуша.
— Быстрее, в переулок! — прорычал Сумбур.
Оленья Скелошадь рванула с места. Едва она скрылась во мраке переулка, как из-за угла появился другой призрак.
Здоровенная туша второй Скелошади игриво виляла задом. Овечий череп на длинной палке сверкал в лунном свете. Красные ленты в пустых глазницах создавали эффект нарядного ужаса. Тело было сделано из ветоши, заплат и ленточек.
Череп на палке повернулся в одну сторону, потом в другую, будто высматривал жертву. Тонкий прутик дергал за нижнюю челюсть, отчего та громко щелкала. У Мошки появилось тревожное чувство, что Скелошадь чует их запах.
Троица в оленьей Скелошади задержала дыхание. Когда уже казалось, что угроза миновала, Сумбур издал безмолвный вопль страдания. Мошка обернулась и увидела, как из мешка с инструментами встает зеленый призрак, изогнутый, словно арфа. Проснувшийся Сарацин цапнул Сумбура за нос.
— Ууй! Адцебиде злобучего гузя!
Для всякого события есть идеальное место и время. Даже для внезапного появления гуся-убийцы. Увы, чрево поддельной Скелошади — не то место, а миг, когда надо остаться незамеченным, — не то время.
Щелк-щелк-щелк. Овечий череп, клацнув зубами, посмотрел на их укрытие.
— Она слышит! — сообщила Мошка, доказав, что можно визжать шепотом. И едва не полетела с ног.
Госпожа Прыгуша сломя голову бросилась в глубь переулка, увлекая за собой всю лошадь. На полном скаку они свернули налево, задев боком стену.
— Господин Прыгуша, за нами гонятся?
Булькающие звуки подсказали, что Сумбур еще переживает острый приступ удушья гусем. Грубые перья щекотали Мошке шею. Выглянуть наружу стало физически невозможно: дырки для глаз дергались туда-сюда. Когда лошадь притормозила у следующего поворота, Мошка приоткрыла входную дыру и глянула на переулок позади. Там никого не было.
— Похоже, оторвались… ууйя!
Стоило их Скелошади свернуть за угол, как девочка увидела впереди зловещий силуэт. Прямо у них на пути стоял тот самый монстр с ленточками, от которого они бегали. Госпожа Прыгуша взвизгнула и резко остановила лошадь.
— Назад! Назад!
Стараниями госпожи Прыгуши лошадь припустила галопом хвостом вперед. Попона плотно закрыла входную дыру, но Мошка успела заметить, как вторая Скелошадь бежит в другую сторону. Может, она с ними играет. Может, снова перехватит их и будет гонять, пока они не упадут замертво.