Недосказанное
Шрифт:
Кэми шла рядом с Джаредом, не вынимая рук из карманов, уставившись на золотой, покрытый коркой льда, асфальт. У неё саднило горло. Это было так глупо прибежать к нему. Джаред откашлялся, и она, подняв глаза, увидела, что он наблюдает за ней.
— Что-то случилось, — наконец сказал он. — Ты должна мне рассказать в чем дело. Я больше не могу читать твои мысли.
Кэми попыталась рассмеяться. Вышло криво.
— Вынуждена признать, что в отсутствие связи есть положительная сторона. Тебе больше не приходиться страдать,
— И все же, я страдаю, — сказал Джеред низким голосом. — Только я не знаю из-за чего конкретно.
— Не знаю, как рассказать о таком. Мне хочется, чтобы люди думали, что я и сама отлично со всем справляюсь, — объяснила Кэми. — Не возражаю, ели кто-то считает меня чокнутой. Никогда не возражала. Я просто не хочу, чтобы меня считали беспомощной. Я хочу быть той, у которой есть на все ответы.
— О, всего-то?
Кэми уставилась на него и уловила кривоватую ироническую улыбку Джареда.
— Хотелось бы мне иметь вопросы, — сказал Джаред. — Я никогда не чувствовал необходимость говорить с кем-то о вещах, которые рассчитаны на то, чтобы узнать, что не так. Ты была единственно, кто имела значения, и я всегда это знал.
— А теперь?
Он остановился и повернулся лицом к ней:
— Ты все еще единственная, кто имеет значение. И я должен научиться спрашивать. Так вот: мне все равно, есть ли у тебя ответы. Я только хочу, чтобы ты поговорила со мной.
Кэми взглянула на него, и он сделал шаг назад. Какое-то мгновение она была зла, а потом обнаружила, что он протягивал ей свою руку.
Она протянула руку, и когда она вложила свою руку в его, то увидела, что он приложил видимое усилие, чтобы не начать убегать от неё. Он закрыл пальцами её пальцы, и помог ей подняться на несколько ступенек, пока она не уселась на турникет. Джаред уселся на одну из ступенек и смотрел на неё. Наступил еще один из тех нерешительных моментов, которые всегда его выдавали, потому что он умышленно откинулся назад, прижавшись плечом к её коленям. Она почувствовала, как через них обоих прошла дрожь.
Поговори со мной, как бы говорил он. Кэми сделала глубокий вдох.
— Мой папа узнал про магию, — сказала она. — Он узнал, что мама лгала ему, обо всем, и он теперь так зол на неё. Не знаю, простит ли он её. А если не простит...Боже, так нелепо весть об этом речь, когда злой чародей хочет, чтобы город ему через две недели принес кого-нибудь в жертву. Всегда чьи-то родители разводятся. Но у меня такое чувство, что, если он её не простит, миру придет конец.
— Уверен, он простит её, — сказал Джаред.
— Он сказал, что она нагородила столько лжи, и поэтому теперь он не знает, как вновь начать ей доверять. — Дрожащие слова повисли в холодном воздухе. Кэми так хотелось придумать причину, чтобы папа раз и навсегда простил маму. Она могла простить маме любую ложь, но каждый ребенок знал, что родители всегда им немного лгут, чтобы защитить от правды мира. А папа с мамой должны быть на равных. И тут до Кэми стало доходить, насколько ужасна была мысль о лжи: ведь Джаред всего как несколько месяцев мог лгать ей.
— Он найдет выход, — заверил её Джаред. — Выход всегда есть. Если он её любит, тогда он сделает все, что угодно, лишь бы остаться с ней.
— А что, если он её больше не любит? — прошептала Кэми. После того, как она это произнесла, она смогла рассказать Джареду и остальное (что они когда-то могли рассказывать друг другу: как страшно Томо и Тену было бы сегодня, если бы они увидели их отца на могиле сегодня) - каждую деталь в трещинах её изломанной вселенной.
Джаред слушал, не сводя глаз с ей лица.
— Это может быть хорошим знаком. Ну что он так зол, — наконец сказал Джеред. — Нет...не само его бешенство, — осторожно произнес он. Кэми сильнее сжала его руку. — А просто раз он злится, это не означает, что он перестал любить её.
Он умолк, а потом продолжил:
— На следующий день, после того, как ты разорвала связь, я разбил все зеркала у себя в комнате в Ауримере. В спальне, в ванной. Одно в коридоре. — Он отвел взгляд, как будто немного смутился, а потом сразу же вновь обратил взгляд к её лицу. — Я это говорю не для того, чтобы заставить тебя почувствовать себя хуже. Просто ты единственная эмоциональная система координат, что есть у меня.
— Зачем ты это сделал?
— Мне просто необходимо было что-нибудь сломать, — просто ответил Джаред. — И меня так...так тошнило от самого себя, из-за своих слов, что я сказал тебе, из-за того, что я был тем, кто тебе не нужен.
— Это не мое решение, — с отчаянием в голосе сказала ему Кэми. — Так вот почему Лиллиан выставила тебя из дому?
Джаред заколебался.
— Да ладно тебе, я рассказала тебе свою семейные заморочки, — сказала Кэми. — Ты тоже должен мне что-то рассказать. Ты тоже должен поговорить со мной: вот в чем прикол дружбы.
Пальцы Джареда напряглись, будто он собрался отпустить её руку, но Кэми только крепче вцепилась в них.
— Тетя Лиллиан попросила меня быть наследником Ауримера, — сказал он. — Быть чародеем-хранителем Разочарованного дола. Вроде того. Как она. По-видимому, на это место может быть выбран любой Линберн.
Во рту у Кэми стало холодно и произошло это потому, что она его разинула от удивления.
— Что? — спросила она, и начала хохотать. — Что? То есть твоя тетушка говорит: «прошу тебя, прими этот великолепный особняк, пожалуйста, будь князем всего, что видишь», а ты такой: «Да как ты смеешь предлагать мне такое! Все, я съезжаю в кабак! Ноги моей больше здесь не будет!» Почему?