Недоступная и желанная
Шрифт:
Уже много ночей подряд Вир расстегивал эти пуговицы в своих снах, и он подумал, что сделать это, конечно, мечтает большинство завсегдатаев заведения.
Это естественно. Ведь они мужчины. А она, единственная присутствующая здесь женщина, стояла, демонстрируя себя, перед этим сборищем пошлых бумагомарак, и любой из них имел полную возможность представить ее обнаженной и в любой известной ему позе.
Вир увидел, как Лидия подошла к одному из этих пьяниц и стала что-то рассказывать. Тот явно не столько слушал, сколько глазел на ее
К счастью, Лидия быстро отошла. Однако при этом она взяла в одну руку бутылку, а в другую – сигару. Впрочем, как только Лидия сделала несколько шагов, Вир понял: она разыгрывает сценку. Репортерша с важным видом подошла к стоявшей слева от нее группе мужчин, слегка покачиваясь, постояла, и пьяно уставилась на одного из них.
– Крупная, да. Но вес меньше, чем у меня, – произнесла Лидия, кажется, не так громко, но голос ее легко перекрыл шум зала. – Я дам ей фору в весе в пять с тремя четвертями фунта. И все, что полагается под одеждой, – на десятку. Но, между прочим, чтобы убедиться в этом, я должен буду заплатить пятьдесят гиней.
В этот момент Вир узнал слова, а в следующий – осознал, что слышит не ее голос. Он бы не поверил своим ушам, но взрыв смеха зрителей подтвердил: слух его не обманул. Это были слова, произнесенные Виром на Винегар-Ярд. Нереально, но произнесены они были его голосом!
– Целых пятьдесят? – крикнул кто-то из зала. – Не знал, ваша светлость, что вы можете дать такую высокую цену.
Лидия засунула в угол рта сигару и поднесла к уху сложенную лодочкой ладонь.
– Что за мышиный писк я слышу? О, неужели, черт побери! Это ты, малыш Джой Парвис, а я думал ты все еще в сумасшедшем доме.
Было что-то загадочное и пугающее в том, что слова, сказанные густым голосом слегка пьяного Вира, слетали с прелестных женских губ, в том, как двигалась эта женщина, точно копируя его жесты. Казалось, его душа на время переселилась в ее тело.
Вир замер без движения, не отводя глаз от Лидии, почти не слыша раздававшихся в зале раскатов смеха.
Она вынула изо рта сигару и кивком привлекла внимание одного из зрителей.
– Интересуешься, умею ли я считать, да? Что ж, иди сюда, и ты увидишь, как я пересчитаю твои зубы… когда будешь собирать их с пола. Или ты предпочитаешь судить обо всем с помощью головы? Пожалуйста. Я помогу тебе, простофиля ты наш. Знаешь как? Возьму твою голову в одну руку и прокомпостирую ее второй.
Смеха практически не последовало.
Вир перевел взгляд с нее на зрителей.
Все головы были повернуты к дверному проему, в котором стоял он – герцог Эйнсвуд.
Он посмотрел в прежнем направлении и почти физически ощутил ответную волну, направленную на него голубыми глазами новоявленной актрисы. Нарочито демонстрируя отсутствие малейшего страха и замешательства, Лидия поднесла к губам бутылку, отпила из нее и поставила на место. Сделав небольшую паузу, Лидия вытерла губы тыльной стороной ладони и легким кивком обозначила, что узнала его.
– Ваша светлость…
Он изобразил на лице добродушную улыбку. Затем поднял руки вверх и зааплодировал. Все находящиеся в помещении замерли, и удары его ладоней друг о друга были единственным звуком, нарушающим возникшую вдруг тишину.
Вир вновь сунула в зубы сигару, сняла воображаемую шляпу и отвесила ему преувеличенно низкий поклон.
На какое-то мгновение Вир забыл, где находится и что здесь происходит. Мысли перенесли в прошлое, мозг лихорадочно пытался выхватить из памяти нечто важное. Что-то похожее с ним уже происходило, только очень давно. Он видел это раньше, испытал это…
Однако странные мысли улетучились так же быстро, как возникли.
– Отлично сделано, дорогая, – сказал Вир. – Невероятно смешно.
– Не настолько смешно, сколько оригинально, – ответила Лидия, смело оглядевшая его с головы до ног.
Не обращая внимания на закипающее в нем раздражение, Вир рассмеялся и под аплодисменты публики шагнул в ее сторону. Идя сквозь толпу зрителей, он наблюдал, как спокойное выражение ее красивого лица постепенно меняется на более жесткое, а губы расползаются в презрительной полуулыбке.
Вир явно видел этот холодный насмешливый взгляд раньше, но уже и сам переставал верить этому своему ощущению.
Ему показалось, что неуверенность мелькнула и в ее глазах. Причиной тому мог, конечно, быть табачный дым или тусклый свет. Однако он вновь увидел в этом монстре обычную девушку. Ему захотелось взять ее на руки и унести из этого логова, подальше от этих пьяных свиней, их буравящих глаз и блудливых мыслей. Если ей необходимо дразнить кого-то и смеяться над кем-то, пусть этим кем-то будет только он. В памяти всплыло: «…вы не хотите, чтобы я била кого-нибудь, кроме вас».
Усилием воли Вир выбросил из головы эти злые слова, которые, несмотря на свой абсурдный смысл, оказались своего рода пророчеством.
– Позвольте все-таки сделать небольшое критическое замечание, – сказал Вир, останавливаясь в шаге от нее.
Она удивленно вскинула брови.
Вокруг них звучали приглушенные голоса. Кто-то раскашлялся. Кто-то громко рыгал. Тем не менее не оставалось никакого сомнения, – к их разговору жадно прислушиваются. В конце концов, здесь собрались те, кто делает для публики новости.
– Я имею в виду то, что вы курите от моего имени, – сказал Вир, указывая глазами на сигару в ее длинных, слегка запятнанных чернилами пальцах. – Сигара у вас явно не та.
– Да что вы говорите? – Лидия слегка наклонилась, всем своим видом изображая насмешливое недоумение. – Но это, между прочим, настоящая Тричинополи.
Вир достал из внутреннего кармана куртки изящный серебряный портсигар, открыл и протянул ей.
– Как вы можете видеть, мои длиннее и тоньше. Цвет табака указывает на высокое качество сигары. Возьмите одну.