Недоверчивые любовники

Смайт Шеридон

— Пойду проверю кое-что, не помню, закрыл ли я воду под раковиной.

В ответ на ее удивленный взгляд он начал было объяснять, что чинил кран, но тут до их ушей донеслось разгневанное ворчание миссис Мерриуэзер. Голос ее звучал все громче по мере того, как она приближалась.

—…везде вода! Мне понадобится несколько часов, чтобы все убрать! Нечего сказать, мастер на все руки! Если он мастер, то я Синди Кроуфорд!

Кэндис в полном недоумении бросила взгляд на дверь.

— Что…

Остин шикнул на нее:

— Потом объясню. А сейчас мне лучше потихоньку

смыться.

* * *

Рука Кэндис дрожала, пока она накладывала на губы тонкий слой помады.

Мистер Хайд смотрел на ее губы.

Кэндис пригляделась к своему отражению в зеркале — может, он заметил какой-то дефект? Ховард никогда не критиковал ее губы — то была одна из немногих вещей, которые он не критиковал. Разве что советовал убедиться, что губная помада свежая и не размазывается.

Нет. Никаких мыслей о Ховарде. Не теперь.

Кэндис достала из коробки салфетку и стерла с губ помаду. Крепко сжала их и напомнила себе, что ее не касаются ничьи суждения ни о ее губах, ни о других частях тела. Важно только то, что думает она сама. Кроме того, помада привлечет внимание к губам, и если мистер Хайд найдет что-то неприятным…

Ее отражение в зеркале внезапно исказилось. Господи, что она делает? Собирается улизнуть из спальни, ждет, пока миссис Мерриуэзер поднимется к себе, гадает, что подумает мистер Хайд о ее губах. Ожидает новой встречи с ним.

Наемный работник.

Она не страдала снобизмом, этого никогда не было. Родилась в бедной семье, работала, чтобы содержать себя. Ховард же был снобом, и за годы брака она вынуждена была усвоить его взгляды. Это сказывалось до сих пор.

Но Ховард умер, и Кэндис напоминала себе, что его принципы так и не стали ее собственными. Теперь она могла думать по-своему, и ей это нравилось. Глядя в зеркало, она распрямила плечи и смягчила выражение губ. Вот так. Теперь она больше похожа на прежнюю Кэндис, такую, какой была до встречи с будущим мужем. До смерти матери. До того как осознала, что отчим ее ненавидит.

Мистер Хайд славный, смешливый и, кажется, вполне безопасный. Правда, он хорош собой, даже очень; его красота вызывает дрожь, и дрожь опасную. Он большой. Смуглый. Он похож на льва.

Но он не страшный. Нежный. Она была в этом уверена. Кэндис подозревала, что он почувствовал ее одиночество, но в этом тоже не было ничего опасного, ведь они поддерживают отношения на платоническом уровне — как с мистером Хайдом.

В напоминание себе она так и станет называть его: мистером Хайдом.

Довольная собственной рассудительностью, Кэндис разгладила несуществующую морщинку на белой шелковой блузке и натянула юбку скучного серого цвета. Нужно было бы пройтись по магазинам и купить одежду по собственному вкусу. Но она все еще терпеть не могла выходить из дому. Ее неизменно узнавали и преследовали. Может, заказать вещи по каталогу? Она нахмурилась. И приобрести такую же элегантную, унылую одежду, какую она носит сейчас?

Выключив свет в ванной на тот случай, если миссис Мерриуэзер надумает заглянуть, Кэндис тихонько подошла к дверям и вышла в

слабо освещенный патио.

Она нервничала. И даже очень. Что, если она ошиблась в мистере Хайде? Надо бы позвонить Джеку и расспросить его. Можно было в конце концов довериться миссис Мерриуэзер, и тогда хотя бы один человек знал, где она находится. Она решилась на самый опрометчивый поступок в ее жизни и…

Хватит мучиться дурью! Кэндис остановилась у начала дорожки, ведущей к гаражу, и сделала глубокий вдох. Просто дружеское времяпрепровождение за пиццей. Ничего больше и ни к чему не обязывает. Они принадлежат к совершенно разным общественным кругам.

Нет. Это вообще ничего не значило и к тому же было неправдой. Мистер Хайд обладал множеством восхитительных качеств, но не в денежной сфере. У него чудесная улыбка, остроумный, причудливый и озорной характер. С этим человеком ей было тепло и весело, она чувствовала себя такой, как в юности.

И тем не менее мистер Хайд ей мало знаком. Ну и что? Они всего-навсего собираются вместе отведать пиццу, а не вступать в законный брак. Она вообще не намерена снова выходить замуж, так что и думать о подобных вещах незачем. Кэндис ласково погладила себя по животу. Ее ребенку не нужен злобный отчим.

Но ей вовсе не хотелось отказываться от радости общения, от обещания дружбы. К тому же Хайд сумел пару раз ее рассмешить. Гравий хрустнул у нее под ногами, когда Кэндис решилась двинуться вперед. Хайд говорил о десяти вечера; к этому времени миссис Мерриуэзер обычно уже целый час как мирно почивала. Судя по часам на руке у Кэндис, пришла пора.

Впереди виднелась лестница, ведущая в помещение над гаражом. Вверху на площадке горела лампочка. Ладони у Кэндис взмокли. «Дружба, дружба», — повторяла она, поднимаясь с одной деревянной ступеньки на другую.

У нее не было опыта подобных отношений. Ховард ревновал ее и весьма критически относился к тем немногим друзьям-мужчинам, которыми она пыталась обзавестись за время их брака.

Только не о Ховарде нынче вечером. Хватит. Все.

Кэндис закрыла глаза, глубоко вздохнула и негромко постучала в дверь. У миссис Мерриуэзер слух, как у ястреба, а звуки далеко разносятся в теплом неподвижном воздухе.

Мистер Хайд мгновенно распахнул дверь, явив Кэндис шапку золотых волос и сверкающие голубые глаза. Она и охнуть не успела, как он схватил ее за руку и втянул в комнату. Молодые люди остановились у стены возле двери, тела их почти соприкасались, теплое дыхание Хайда коснулось уха Кэндис, когда он спросил страшным шепотом:

— За вами гнались?

Крик замер в горле у Кэндис, тело стало вялым, как вареная макаронина, потом напряглось снова, едва она ощутила, что из-за внезапной слабости вынуждена опереться на Остина. А они и так стояли слишком близко друг к другу: Кэндис чувствовала в его дыхании запах мятной зубной пасты, а пряжка его ремня касалась ее живота.

Этот человек явный псих.

Не дыша, Кэндис дюйм за дюймом двигалась по стенке, пока не высвободилась. Она неуверенно хихикнула.

— Вы меня до чертиков напугали.