Недруги по разуму
Шрифт:
– Чего же?
– Есть три места, близкий к галактика ругов. К той часть, где прежде быть клан Куа. Три места – тоже галактики. Когда Куа бежать от Зи, они отправить три корабля в этот самый близкий места. Один корабль, «Звездный зверь», лететь в твой галактика. Рой ждать, когда корабли вернуться. Тогда – выбирать, какой место лучше.
– Хмм… – протянул Язон. – Разведчик, как я и предполагал… Но этот корабль принадлежит Навигатору Джеку! Частный транспорт, так сказать… Почему его послали? Разве нет других судов? Тех, которыми владеет Рой, а не один из богатых ругов?
– Есть/быть, – подтвердил Непоседа. – Но находить место для переселение – большая честь, великий подвиг, который вести к большой награда! Это причина, чтобы послать на поиск самый благородный Навигатор-руг!
– И тут не обошлось без протекции, – пробормотал Язон. – Но разве на кораблях, принадлежащих Рою, нет других благородных ругов?
– Ты забывать, что я объяснять. Помнишь, я говорить тебе: когда руги вырасти и кожа их зеленый, тогда старший руг смотреть их дар. Кто сильный, быстрый – учить на Пилот и Защитник, кто умный – учить на Измеритель, Тактик, Советник, Навигатор. Дальше быть так: желтый руг – глупый Защитник и больше никто, сражаться с излучатель. Стать красный, и тоже Защитник, но старше, слабее; тогда сражаться с пушка, который метать пламя…
– То есть желтые Защитники дерутся в рукопашной, а красные – канониры у орудий? – переспросил Язон, вспоминая картины схватки в секторе Хара’го.
– Так есть, мой добрый сэр. Примерно.
– А если желтый Защитник поумнее, чем другие? Что с ним бывает в красном поколении?
– Если умнее, тогда быть Страж, командовать Желтыми. Но я говорить о других – Измеритель, Тактик, Навигатор… Те, кто совсем умный! Они стать красный и получать наследие предков – кедеты, место в Рой, корабль… Если наследие малый и нет корабля – служить, если наследие большой – быть не просто Навигатор, а Хозяин-Навигатор. Эти самый благородный и богатый.
– Как босс Джек?
– Ты верно понимать.
– Значит, корабль в полном его владении? От киля до клотика и пушечных портов? – задумчиво произнес Язон, разглядывая стены и потолок отсека. – Он – из благородных и богатых и потому имеет шанс свершить великий подвиг?
– Так есть/быть без сомнений.
Язон сел, закрыл глаза, прижался спиной к переборке. В этой позе ему лучше думалось, а поразмыслить тут было о чем. Он вспоминал миф о Колумбе, древнем земном мореплавателе из Спайни, открывшем какой-то заморский континент, то ли Арктиду, то ли Авструю, а может, Амерканию. Этот Колумб был человеком незнатным, и повелители Спайни долго мариновали его, не давая ни людей, ни кораблей, ни денег; по их понятиям, лишь герцог или граф мог совершать такие подвиги, как странствие среди неведомых земель, по незнакомым и опасным океанам. Если верить легенде, Колумб получил свой шанс, что, в общем, ситуацию не изменило – награды, богатство и почести достались не ему. Похоже, и у ругов существовал наследственный мандат на подвиги и славу и, разумеется, на власть и достояние. Это Язона не удивило; он родился и вырос на планете, где жгли и вешали поборников демократических свобод.
Он собирался продолжить расспросы, но тут в стене раскрылась щель, и в камеру ввалились длинный с коренастым. Очень довольные – челюсти у обоих отвисали чуть не до колен.
– Слушай, хадрати, – сказал Мойше, опустившись на пол рядом с контейнером, – ты ведь, я думаю, знаешь и другие игры?
– Кроме поо’керра, – уточнил Али.
Язон приоткрыл левый глаз.
– Знаю. Но чем, ради всего святого, вас не устраивает покер?
– Хозяин о нем расспрашивал. О нем и о розовых шариках… Вызвал к себе, а там еще Помощник с Запечатлителем… Пришлось рассказать, щель поперек!
– Это интересно! – Язон открыл оба глаза, свесил ноги с полки и подался вперед. – Ну, и как? Игра им понравилась? О шариках я даже не спрашиваю… Вас, наверное, наградили?
– Не наказали, и то хорошо! Но в поо’керр нам больше не играть, если за дело взялся Су’раги.
– Кто он такой?
– Запечатлитель. Очень удачлив в игре, двенадцатый потомок кривой Творительницы!
– Еще интересней, – сообщил Язон, спускаясь на пол. – Значит, босс сейчас играет с Помощником и Запечатлителем и угощается шариками?
– Может быть. Карты они забрали, но есть другие. – Мойше свистнул в сторону Али, длинный извлек колоду и припечатал к крышке утилизатора. – Показывай новую игру, хадрати!
– Во-первых, – сказал Язон, – ваш досточтимый Навигатор дал мне имя – теперь я не просто хадрати, а Керр динПирр. Так меня и называйте, спиногрызы безухие! А во-вторых, игру я, конечно, покажу, но что-то мне надо и с вас получить. Привыкайте, парни! Это называется товарным обменом.
– И чего же ты хочешь, Керр динПирр? – полюбопытствовал коренастый.
– Очень немногого. Расскажете мне поподробней, что там случилось у Навигатора… И об удачнике-Запечатлителе – как его?.. Сур?.. – я тоже хотел бы послушать… Договорились?
– Договорились! – Мойше сделал знак, подтверждавший согласие.
– Ну, тогда слушайте внимательно, – Язон опустился рядом с утилизатором, взял колоду и начал ее тасовать; карты мелькали в его руках, как быстрокрылые птицы. – Эта новая игра называется очко, и суть ее в том, чтобы…
«Звездный зверь» совершил пятый прыжок, вынырнув в темном и мрачном пространстве, где не было ни солнц, ни планет, ни астероидов, а в лучшем случае десять атомов водорода на кубический километр пустоты. Для ругов, звездных странников, пустота была столь же привычной, как для человека воздух; то, что разделяло миры и светила в галактике, не представлялось им враждебным, чужим, угрожающим, являясь жизненной средой или, скорее, лабиринтом дорог, нескончаемых, как вечность, и лишенных тупиков. Пересекая провалы между ветвями галактики, кружась и изгибаясь, дороги вели к обитаемым мирам и газовым туманностям, к Звездному Чреву и бесчисленным солнцам, то огромным, то крошечным, к космическим кладбищам с обломками мертвых планет, к невидимым звездам, одетым в непроницаемый кокон чудовищного тяготения. Знакомая часть Вселенной, где пустота не была пустотой, а лишь переплетением тропинок в ночном саду, блистающем цветными фонарями…
Но бездна, в которой пребывал сейчас корабль, не походила на этот сад. Пустыня, простиравшаяся вверх и вниз, влево и вправо, вперед и назад; тысячи светолет мрака и холода, дороги, ведущие в бесконечность, и лишь иногда, случайно – к полным жизни и света звездным островам… Один из них, голубоватый вытянутый эллипс, сиял под днищем корабля, словно костер в бездонной пропасти, но его блеск казался слишком слабым и эфемерным в царившей вокруг темноте.
Пустота с заглавной буквы, или Великая Пустота… Для ругов, лишенных религиозности и не творивших кумиров ни из идей, ни из камней, она была почти что божеством, понятием извечным и священным. В этой Великой Пустоте парили галактики и звезды, планеты и бесформенные глыбы астероидов, атомы и составляющие их частицы – словом, она вмещала все, что есть, что было и когда-нибудь будет. И если бы все исчезло – абсолютно все, включая материю в любых ее проявлениях, пространство и время, – то Пустота, разумеется, осталась бы. То был континуум вечный, неуничтожимый, безграничный, твердая основа Мироздания.