Недруги по разуму
Шрифт:
Огромный человек, лежавший у подножия валуна, рядом со штабелем металлических ящиков, пошевелился и протяжно застонал. Веки его дрогнули, глаза раскрылись; они смотрели в небо, на россыпь ярких звезд и луны, мелькающие в облаках, но взгляд оставался бессмысленным, словно человек не понимал, где очутился, почему и для чего. В тусклом свете, изливавшемся с небес, лицо его было похоже на каменную маску: плоскогорья лба и щек, хребты надбровных выступов над кратерами глазниц, каньон полуоткрытого рта и задранный вверх утес-подбородок. Дыхание со свистом вырывалось из его груди.
Внезапно он прищурился, подтянул ноги и вскочил, но тут же, бормоча проклятия,
– Какого дьявола!
Он вскинул руку, грохнули выстрелы, пули защелкали по камням, выбивая мелкую крошку и искры. Человек стрелял, и от секунды к секунде его черты теряли сходство с гранитным изваянием; казалось, знакомый грохот и треск вернули ему жизнь, и каждое нажатие курка вливает в его мышцы энергию и силу. Уже не шатаясь, он отодвинулся от валуна, расправил плечи, ощупал пальцами левой руки патронташ. Стая пуль еще жужжала и посвистывала в воздухе, когда он с привычной сноровкой перезарядил оружие и замер, вслушиваясь в темноту.
– Кто здесь? Что за поганая тварь? Вылезай!
Рокот валов в прибрежных камнях был ему ответом. Остров, затерянный в океане, молчал; безмолвствовали рваные черные глыбы и темная вода в центральном кратере, не доносилось ни шепота, ни звука с ночных небес, от звезд и облаков, и даже шелестевший над скалами ветер стих, будто испуганный громом выстрелов.
Не опуская пистолета, человек поднес пальцы ко лбу, потер висок. Лицо его напряглось, он что-то вспоминал с мучительным усилием.
– Это Пирр… Пирр… Я – Керк… и я – на острове… – Брови его сошлись у переносицы. – Зачем я здесь? – С минуту он размышлял, осматривая контейнеры с приборами, водой и пищевым рационом, каменную стену, что окружала площадку у валуна, и бесшумно вращавшуюся антенну сторожевого локатора. Потом стукнул кулаком о ладонь: – Остров, дьявол меня побери! Остров! Я здесь один? Нет? Не могу вспомнить… Почему?
Он склонил голову и снова огляделся, напоминая повадкой гигантского пса, забывшего, где спрятаны с вечера кости. Вид пустого пространства у штабеля ящиков заставил его поморщиться, но тут же его лицо прояснилось; согнув руку, он послал пистолет в кобуру, затем усмехнулся, расставил рупором широкие ладони и гаркнул:
– Язон! Где ты, Язон динАльт?
Тишина. Слышен лишь шелест волн да робкий посвист ветра.
– Прячешься? Опять твои проклятые шуточки, инопланетник? Ну, так я с тобою шутить не намерен!
Голос ветра окреп; теперь в нем чудилась насмешка.
– Будет лучше, если ты выйдешь, – с угрозой произнес человек. – Вылезай! Найду – переломаю ребра!
Ветер свистнул, будто издеваясь.
– Ну, погоди! Погоди!
Человек раздраженно сплюнул, включил фонарь, перелез через каменную стену и направился к берегу. Движения его были стремительными и плавными, как у вышедшего на охоту тигра.
Спустя час он вернулся, с мрачным видом распаковал передатчик, настроил его и ткнул пальцем в клавишу вызова.
– Город? Кто на дежурстве? Ты, Кламси? Вызови мне Бруччо, парень, да побыстрей! Так быстро, чтоб твоя задница не поспевала за ногами! Еще разбуди пилота скиммера. Скажи ему: мне нужны шесть человек и поисковые датчики. Ну, еще два огнемета… так, на всякий случай…
Глава 3
…Рассказывают, что случилось это так:
Язон ловил рыбу на острове в одном из океанов Пирра, и в этот миг спустился с неба огромный корабль, и раздались его люки, и вышли из них Творители в серых одеждах, и увидели они перед собой мужа сильного и славного, грозного видом и быстрого умом. И, испытав его многими испытаниями, проверив многими загадками, они восхитились, и поклонились ему,
Галактическая спираль была огромна – миллиарды светил и миллиарды планет, а среди них – миллионы миров, вполне подходящих для человека. С водой и кислородной атмосферой, с материками и океанами, хаосом горных хребтов и неохватным простором пустынь, с сокровищами недр и тайным богатством морского дна. Одни из них породили жизнь, другие – нет; где-то лишь ветры вздымали пыль над мертвыми скалами, носились над морем и гнали караваны туч, а где-то, в лесах и степях, среди невиданных деревьев, трав и мхов, паслись невероятные животные, то крошечные, то гигантские, искал добычу хищник, струились ручейками змеи, а в вышине парили птицы – или те создания, которых в этом мире можно было счесть за птиц. Странные чудища, похожие то на медуз, то на исчезнувших в прошлом Земли плезиозавров, то на осьминогов или морских звезд, выползали на прибрежные камни и грелись под лучами солнц, тускло-красных или блистающих золотом; бабочки дивной красоты играли в воздушных потоках, перемещаясь с ветром на тысячи миль, чтобы опылить луга заморских континентов; огромные черви сверлили в земле бесчисленные тоннели, пожирая перегной и насекомых; хищные рыбы и черепахи в бронированных панцирях бились в вечной тьме глубин, терзая плоть в поисках пищи. Жизнь, цветущую в мирах Галактики, можно было назвать безжалостной и жестокой, буйной и дикой, восхитительной или устрашающей, но уж во всяком случае не скупой; там, где она появлялась, фонтаны ее били с неиссякаемой щедростью. И порождали они столько странных форм и удивительных тварей, что для создания их не хватило бы всех божеств, придуманных на Земле во все времена и все эпохи.
Разум, правда, был в дефиците. Его искали – то с надеждой, рассчитывая встретить мудрых старших братьев, то с опаской, ибо братья могли обернуться соперниками или того хуже – беспощадными завоевателями. Но чем дольше искали, тем яснее становилось, что в этой Галактике нет у людей ни братьев, ни конкурентов, ни врагов, ни божественных покровителей. Эта проблема обсуждалась на протяжении веков философами и теологами, биологами и математиками, астрофизиками и экологами, тогда как политики облегченно вздыхали – им хватало забот и с тысячами человеческих миров.
Но тайна отсутствия иного разума будоражила воображение. Теологи относились к этому факту как к признаку избранности Земли и, разумеется, земного человечества, биологам и математикам казалось, что вероятность разумной жизни гораздо меньше, чем жизни вообще, а астрофизики напоминали, что множество планет и звездных систем еще не исследованы, а значит, можно ожидать любых сюрпризов. Но для мыслителей иного ранга – тех, кого называют гениальными провидцами, – вопрос был ясен и обсуждению не подлежал. Эта Галактика слишком молода, говорили они, и люди просто оказались старшей расой, самой первой, кому всемогущим случаем, игрой стихий и обстоятельств даровано бремя самосознания. Подождите немного, пару миллиардов лет, и вы увидите костры потомков чудищ с Альтаира или амеб с Цирцеи – а может, не костры, а звездолеты и энергостанции. Увидите! Если, конечно, мы доживем… И если мы дадим им выжить…
Впрочем, проблемы столь отдаленного грядущего Язона динАльта не волновали. Гениям он доверял, и потому наличие в Галактике одной и только одной породы разумных существ являлось для него аксиомой. Во всяком случае, так было в прошлом, до и после Великого Распада, и ситуация не изменится еще два миллиарда лет; лишь люди будут кружить по этому звездному архипелагу, селиться на его островах, взламывать недра планет, вспахивать землю, воевать, строить и разрушать города и империи. Здесь – Галактика людей!