Нефелим
Шрифт:
– Не заставляй меня связывать тебе руки.
Хотя слой ткани на ушах значительно заглушал звуки, но все же я странным образом поняла и …послушалась. Белобрысый снисходительно улыбнулся, встал и обернулся к голому типу.
– Ну и? Я тебя слушаю. – он говорил очень тихо, да еще и спиной ко мне, поэтому мне пришлось прилагать усилия, чтобы услышать хоть что-нибудь.
Обнаженный фрик насмешливо ухмыльнулся:
– Тебя это не касается!
Белобрысый повысил громкость:
– Тебе все мало? Опять за старое?! Мало вас погибло? Никак нельзя не высовываться? Просто ходить меж ними уже скучно?!
Даже сквозь ткань его хрустальный голос причинял страдания моим ушам. Я обхватила голову руками. Мой похититель это заметил и указал на меня головой. Тайлиэн обернулся, смерил меня взглядом и опять зашипел – теперь я уже ничего не слышала. Голый тип слушал его, опустив голову, как первоклашка в кабинете директора. Потом, видимо, не выдержал и стал огрызаться:
– Да ты не слышал ее мыслей! Как она презирает всех и вся вокруг! Её ничем не обоснованная гордыня поражает невинных людей, и меня в том числе! Она выкачивает энергию из всех, кто не так жесток и резок, как она! Она заслужила… наказание!
Тайлиэн опять зазвенел:
– И ты решил, что вправе ее судить и наказывать?! Да кем ты себя возомнил?! Не пытайся обманывать хотя бы себя – ты просто захотел ее укротить и поиметь, ты нашел повод осуществить свое желание в обход их законов! Ты ведь мог все сделать по-тихому в лесу, но нет – твоя гордыня посчитала это недостаточным!
Голый тип молчал, раздувая ноздри и исподлобья поглядывая на собеседника. Время от времени он глубоко вдыхал и как-то странно раздвигал лопатки – от этого его движения мне становилось жутко. Хотя его вид в целом вызывал совсем другие мысли и чувства.
Я девушка взрослая и самостоятельная, отнюдь не ханжа, я люблю и умею получать удовольствие от жизни в разных ее проявлениях. Похититель оказался чудо как хорош и я внимательно его разглядывала. Поймав мой взгляд, он ухмыльнулся и обратился к белобрысому:
– Да она и сейчас ничего не поняла. Такая же наглая и дерзкая! И совсем не боится.
Блондин обернулся ко мне и тоже улыбнулся. Потом ответил фрику:
– Силой ты ничего не добьешься! Она будет бояться и ненавидеть, но все равно не раскается в своих ошибках…
– А ты действительно веришь, что сможешь ее пристыдить – и она сразу исправится? Ты отстал от эпохи, они уже совсем другие, плевать она хотела на твои нотации!
– Зато ты, как я смотрю – многое у них перенимаешь! Я и не собирался ее увещевать, я прекрасно понимаю – взывать к разуму бесполезно! Здесь нужно действовать …глубже. Но дело не в этом – ты нарушил договор Теней! Ты заслужил наказание не меньше нее!
Мой похититель злобно сверкнул глазами, в два шага подошел к выходу, раскинул руки и прыгнул вниз. Я только успела испугаться, как уже на расстоянии от нас почти вертикально в небо взмыл …дракон.
До сих пор сжимаясь у стены, я испуганно наблюдала за происходящим. Впервые за … даже не помню, сколько лет я действительно испугалась. Белобрысый какое-то время глубоко дышал у входа, а потом обернулся ко мне, ободряюще улыбнулся и прошептал:
– Не бойся, я не причиню тебе вреда.
– Н-да? Кто вы, черт возьми, такие? Зачем меня сюда приволокли? Эта ящерка – то, о чем я думаю?
Он опять улыбнулся:
– Постарайся успокоиться. Иди сюда.
Он уселся на край пещеры, свесив ноги вниз, и приглашающе похлопал по месту рядом с собой. Я осторожно пошла, но каблук застрял в камешках на полу пещеры, и я сильно вывихнула ногу в щиколотке. Вскрикнув от боли, я перенесла вес на здоровую ногу и только сейчас обратила внимание, что на ней нет обуви. Тайлиэн подошел ко мне, повесил мою руку себе на шею и все-таки доволок меня до края пещеры. Я сжалась в судороге – может, он и меня сейчас сбросит во избежание проблем? Я чувствовала себя явно нежеланной свидетельницей их разговоров, да и вообще… То ли я действительно под кайфом, то ли…
– Ты мне ответишь или как?
– Отвечу. Дай ладонь.
Я вспомнила своего похитителя и подозрительно прищурилась:
– Это еще зачем?
Он понимающе хмыкнул:
– Просто дай ладонь. Я помогу тебе успокоиться.
– М-да? А почему ладонь?
– О, это очень важная часть тела. Но на данный момент вы об этом забыли. Как ты думаешь – слова «лад», «поладить», «ладный», «отладка», «приладить» имеют ли что-то общее со словом «ладонь»?
– Ну, э… Я об этом как-то не задумывалась. Это же просто слова.
– Слова – это не так просто. Раньше вы это понимали. И пользовались ими гораздо более …умело. Ваш язык на удивление точен и искусен. Сейчас-то вы его урезали и очень упростили, но окончательно не убили.
– Ты о чем вообще? Язык как язык. Другие не хуже. И в чем это мы его урезали? Понятное дело, со временем что-то устаревает, а что-то приходит из других языков, но думаю – сейчас мой язык никак не беднее, чем раньше.
Тайлиэн пренебрежительно хмыкнул:
– Раньше вы осознавали смысл слова и умели им пользоваться. Ты действительно считаешь, что твои предки были менее развиты, чем ты и твои современники?
– Ну ясен красен. Для того и существует прогресс, для того и трудимся не покладая рук. Насколько я помню – до Кирилла и Мефодия даже азбуки не было, а до Владимира с его христианством здесь вообще была дичь и пустошь!
Он с ехидцей ответил:
– Ну да, именно поэтому чужеземцы называли эту землю «Гардарикой», страной городов, именно поэтому за сто лет до твоего христианства эти «дикари» осаждали «столицу мира» того времени на двухстах огромных ладьях и заставили их долгие годы платить дань? И многие тысячелетия до того существовало руническое письмо, в которой каждый символ имел свой смысл, впоследствии замененный бессмысленным набором звуков!
Блондин смутил меня своими рассуждениями, но я быстро пришла в себя:
– Это ты меня так отвлек, да? К чему весь этот псевдонаучный бред, лучше расскажи мне о насущном! А именно – кто ты, кто голый фрик-ящерка, где я и что со мной будет дальше?
Он горько усмехнулся:
– Что ж, хорошо. Вижу, ты уже успокоилась.
Я опешила – а ведь действительно, под все эти отвлеченные разговоры он массировал мне ладонь, и в результате я оказалась на удивление спокойной, хотя только несколько минут назад была на грани нервного срыва. Теперь же я наполнилась философским умиротворением, чего со мной вообще никогда не случалось. Я решила взять инициативу в свои руки: