Негасимое пламя
Шрифт:
— Пожалуйста, не надо, — прошептала она.
— Анна, поцелуй меня.
— Нет, мне нельзя.
Он тяжело вздохнул и отпустил ее руку.
— Может, ты и права, что нельзя. Сейчаснельзя. Но потом, когда я поправлюсь…
— И даже тогда нам будет нельзя. Тебе придется уехать и забрать ее с собой.
— Ни за что. Я ни за что не уеду от тебя, крошка Анна, любимая моя.
— Но ты обязан, — сказала она. — Ты ведь не собираешься разводиться, расторгать свой брак? Мы все равно после этого не сможем быть счастливы.
— Так что же, Анна, она так и будет вечно стоять между нами?
— Тш-ш… Тебе нужен полный покой и долгий
Она порывисто наклонилась и поцеловала его в лоб. Но он не дал ей сразу уйти и притянул к себе. Некоторое время они лежали вдвоем — тесно, щека к щеке, так близко, что каждый слышал, как у другого бешено колотиться сердце. Он поцеловал ее в губы долгим сладким поцелуем… Потом еще раз… Затем она отстранилась и поспешно спрятала от него глаза, полные слез. Вернувшись в кресло-качалку, зарылась лицом в подушку. Все ее молодое существо жаждало Ричарда Стрэнджа, тело ее и душа просто изнывали по нему… Она не понимала, как только раньше жила без него. Но и сейчас он тоже не принадлежал ей — ведь там, за стеной, спокойно и безмятежно спала белокурая женщина — его жена. Это была настоящая трагедия.
8
Уже вторую неделю Ричард, его жена и Джоанна жили вместе в заметенной снегом хижине, и для всех троих это было величайшее мучение.
Ричард с каждым днем чувствовал себя лучше. Джоанна и Киши по очереди ухаживали за ним. К концу второй недели он уже смог вставать самостоятельно. Конечно, это еще не был прежний Ричард, но он уже явно пошел на поправку.
По мере выздоровления Стрэндж все сильнее и сильнее привязывался к Джоанне. Ситуация становилась совершенно невыносимой. Он боялся даже смотреть на нее. Пока с ними была Мэдж, надеяться на что-либо не приходилось. Мэдж ни на минуту не оставляла их вдвоем. Если они выходили вместе из хижины, она неизменно следовала за ними. Кажется, ей доставляло какое-то изощренное удовольствие мучить их. Или же она тешила себя мыслью, что снова полюбила мужа и теперь у них начнется счастливая семейная жизнь. Но на самом деле источником, питавшим все ее порывы, была обычная ревность и навязчивое, граничащее с детским упрямством желание удержать Ричарда против его воли.
День за днем, вечер за вечером сидели они втроем и пытались поддерживать беседу. Ричард мрачно поглядывал из-под нахмуренных бровей, не скрывая того, что хочет остаться наедине с Джоанной. Мэдж рыскала повсюду своим шпионским всевидящим оком и при любой возможности напоминала Джоанне, что она «дикарка» и совершенно не приспособлена для нормальной цивилизованной жизни на Западе. Джоанна же спокойно и терпеливо сносила все ее насмешки, потому что чувствовала свою вину перед ней, как перед женой Ричарда. Все это время сердце ее, не переставая, ныло.
Пару раз она пыталась уйти — хотела оставить супругов наедине. Но Ричард не отпускал ее. Он был все еще слишком слаб и не смог бы перенести длительную поездку, и, как только Джоанна начинала собираться в дорогу, тут же говорил, что уйдет следом за ней пешком. Она не могла так рисковать — ведь Ричард мог и сдержать свое слово, а это означало бы для него неминуемую смерть.
И все же дальше так продолжаться не могло. Кто-то из них должен был сломаться и не выдержать.
Впрочем, скоро судьба распорядилась сложившейся ситуацией сама. Запасы еды опять стали подходить к концу. Киши отправился в Форт-Юкон, чтобы сделать новые закупки. Но не вернулся. Им оставалось только гадать, что случилось с преданным индейцем. Джоанна предполагала, что с ним произошел какой-то несчастный случай — иначе он обязательно приехал бы. Но не только страх за любимого слугу тревожил ее — теперь они были полностью отрезаны от мира. Саней у них не было, собак — тоже. Припасы неумолимо истощались. Еды для всех троих оставалось теперь дней на десять — не больше.
В довершение всего вскоре после отъезда Киши заболела Мэдж. На сей раз это была не просто истерика или обычное притворство. У нее очень сильно болел живот, и всю ночь ее тошнило. Джоанна, которая помогала ей справляться с хворью, сказала Ричарду, что, похоже, у его жены аппендицит.
— О Боже… — простонал Ричард. — Так что же нам теперь делать?
— Мы ничего не можем сделать, — сказала девушка. — Остается только молиться Господу, чтобы кто-нибудь проехал мимо и забрал ее в Форт-Юкон. Там есть врач — может, она и выживет.
— Бедная Мэдж, — произнес Ричард.
Разумеется, по большому счету ему не было до нее никакого дела. Он воспринимал ее лишь как помеху, стоящую между ним и Джоанной. Но сейчас, когда она заболела, Ричард невольно проникся к ней сочувствием — просто не мог по-другому относиться к больным.
Мэдж лежала на кушетке и постанывала. Лицо ее в обрамлении длинных светлых прядей было изможденным и бледным. Но, даже заболев, она не в силах была сдержать свою злобу.
— О чем это вы там шепчетесь? — с раздражением в голосе спросила она.
— Мы говорим о тебе, Мэдж, — сказал Ричард.
— Что — надеетесь, я умру? — поинтересовалась Мэдж.
— Да нет же, нет — и как только… — воскликнула Джоанна, и лицо ее вспыхнуло, — как вам такое могло прийти в голову!
— А может… может, я и умру. У меня так все болит. Умоляю, иди сюда, возьми, возьми меня за руку… — прошептала Мэдж.
Ричард послушно придвинул стул и сел рядом с ней. Когда он взял ее руку, она тут же сухими горячими пальцами вцепилась в его ладонь. На сердце Ричарда опустилась неимоверная тяжесть. Он проследил глазами за тоненькой фигуркой Джоанны, которая отправилась на кухню, чтобы приготовить для Мэдж горячее молоко. Никогда ведь не подумает о себе! Только о других. Она просто не способна ни на что дурное. Эх! Что только теперь с ними со всеми будет? Хоть бы вернулся Киши…
Но Киши все не возвращался.
В волнении и тревоге прошел еще один день и еще одна ночь. Мэдж становилось хуже и хуже. Они не могли ничем ей помочь. Джоанна не спала всю ночь и заботливо ухаживала за ней, как своей лучшей подругой.
На следующее утро, как только забрезжил рассвет и в серой мгле закружились первые снежные хлопья — предвестники скорой бури, рядом с хижиной Джона Грея показались путники на двух собачьих упряжках. Среди них, на счастье, оказался врач, американец. Группа направлялась в Форт-Юкон. Ричард, конечно же, обратился к ним за помощью. Врач бегло осмотрел Мэдж и выразил сочувствие, но остальные, согласно неписаному закону Севера, где «каждый за себя», начали роптать и требовать, чтобы упряжки немедленно двинулись дальше — иначе они не успеют до темноты или их застанет в пути снежная буря. Диагноз американца совпадал с тем, что предположила Джоанна. Аппендицит.
— Не думаю, что случай острый — во всяком случае, на первый взгляд, — сказал он Ричарду и Джоанне. — И не смертельный. И все-таки аппендикс надо удалить, и как можно быстрей. У меня в санях найдется одно место — но только одно. Я могу отвезти ее в Форт-Юкон.
Мэдж слышала эти слова и тут же подняла крик:
— Я не поеду без мужа! Не поеду! Нельзя ему оставаться здесь с этой девицей… Я не допущу…
Доктор смерил взглядом Ричарда и Джоанну, которые тут же покраснели. Затем снова повернулся к Мэдж.