Негодяи (сборник)
Шрифт:
Баст уже видел, как все это ворочается и формируется в темных глазах мальчишки. Чертовски умных глазах. Чересчур умных. Скоро эти смутные мысли начнут кристаллизоваться в вопросах вроде «А как действует это их чародейство?!» или, хуже того, «А как мальчик может его распознать?».
И что тогда, когда в воздухе носятся такие вопросы? А? Ничего хорошего из этого не выйдет! Нарушить искренне данное обещание и ответить прямой ложью идет вразрез с его желаниями. Поступить так в этом месте вдвойне дурно. Куда легче сказать правду, а потом позаботиться о том,
Однако, сказать по правде, мальчишка ему нравился. Он не тупой и не легкомысленный. Не злой и не подлый. В нем чувствуется отдача. Он забавный, угрюмый и жадный и куда более живой, чем любые три других человека в этом городишке вместе взятые. Блестящий, как битое стекло, и до того острый, что того и гляди сам порежется. Или Баста порежет…
Баст потер лицо. Такого с ним еще не случалось. До того, как попасть сюда, ему еще ни разу не случалось вступать в конфликт с собственными желаниями. Ему это ужасно не нравилось. До чего раньше все было просто и однозначно! Хочешь – бери. Увидел – хватай. Бежит – догоняй. Голоден – ешь. Ну, а если желание удовлетворить не получалось – что с того? Просто мир так устроен. Желание само по себе все равно принадлежало ему и оставалось однозначным.
Теперь все стало иначе. Теперь его желания усложнились. И то и дело противоречили друг другу. Он постоянно чувствовал, что борется сам с собой. Все сделалось так сложно и неоднозначно, его будто разрывало на части…
– Баст! – окликнул Кострел, склонив голову набок и глядя озабоченно. – Ты как, в порядке? – спросил он. – Что случилось?
Баст искренне улыбнулся. Мальчик любопытен. Ну да, конечно. Вот он, путь. Узкий проход между желаниями.
– Я просто задумался. Насчет ведовства объяснить куда труднее. Я не могу сказать, что сам так уж хорошо в этом разбираюсь.
– Ну, ты уж постарайся, – добродушно сказал Кострел. – Что бы ты мне ни сказал, это в любом случае будет больше того, что я знаю.
Нет, этого мальчишку убивать нельзя. Это было бы слишком тяжело и жестоко.
– Чародейство – это изменение вещей, – сказал Баст с неопределенным жестом. – Превращение их в нечто другое, не то, чем они являются.
– Это вроде как превратить свинец в золото, да? – спросил Кострел. – Так и получается золото фейе?
Баст улыбнулся напоказ.
– Хорошая мысль. Но это чародейство. Легкое, но недолговечное. Вот почему люди, взявшие золото фейе, в конце концов находят в карманах камушки или желуди.
– А могут они превратить камни в золото? – спросил Кострел. – Если очень захотят?
– Это не такое превращение, – сказал Баст, хотя по-прежнему улыбался и кивал в ответ на вопрос. – Оно слишком серьезное. А ведовство – это… легкий сдвиг. Это умение сделать вещь ближе к тому, чем она и так уже является.
Кострел скорчил растерянную гримасу.
Баст глубоко вздохнул и выдохнул через нос.
– Ну, давай попробуем иначе. Что у тебя в карманах?
Кострел порылся в карманах и протянул к нему обе руки. Там была медная пуговица,
Баст медленно провел рукой над разносортными вещицами и наконец остановился на ножичке. Ножичек был не особенно хорош и не особенно красив: просто оструганная деревяшка в палец длиной, с прорезью, в которую убиралось короткое складное лезвие.
Баст бережно взял ножичек двумя пальцами и положил на землю между собой и Кострелом.
– Что это?
Кострел запихал свое остальное имущество обратно в карман.
– Это мой нож.
– И все? – спросил Баст.
Мальчишка подозрительно сощурился.
– Ну, а чем еще он может быть?
Баст достал свой собственный нож. Он был побольше, и рукоятка была не деревянная, а вырезанная из куска оленьего рога, отполированная и красивая. Баст раскрыл нож, и блестящее лезвие сверкнуло на солнце.
Он положил свой нож рядом с мальчишкиным.
– Хочешь, поменяемся?
Кострел с завистью посмотрел на нож. Но, ни секунды не колеблясь, покачал головой.
– А почему нет?
– Ну, потому что он мой! – сказал мальчишка, мрачнея лицом.
– Мой-то лучше, – буднично заметил Баст.
Кострел взял свой нож и собственнически стиснул его в кулаке.
Лицо у него было мрачнее тучи.
– Мне его папка подарил! – сказал он. – Перед тем, как взял королевскую монету и ушел в солдаты, защищать нас от мятежников.
Он взглянул на Баста, как бы говоря: и только попробуй мне тут возразить!
Баст не отвел взгляда и серьезно кивнул в ответ.
– То есть это не просто нож, – сказал он. – Он для тебя особенный.
По-прежнему сжимая нож, Кострел кивнул, быстро-быстро моргая.
– Для тебя он самый лучший.
Кострел кивнул снова.
– Он значит больше, чем другие ножи. И это не просто видимость, – сказал Баст. – Это то, чем нож является на самом деле.
В глазах Кострела мелькнуло понимание.
Баст кивнул.
– Вот это и есть ведовство. А теперь представь, что кто-то способен взять нож и сделать его еще более ножом. Сделать его лучшим из ножей. Не для себя одного, а для кого угодно.
Баст взял свой нож и закрыл его.
– Если он действительно искусен, он может сделать это не только с ножом. Он может создать огонь, который будет более огненным. Более алчным. Более жарким. А кто-нибудь действительно могущественный способен и на большее. Он может взять тень, и…
Он ненавязчиво умолк, оставив висеть в воздухе свободное пространство.
И Кострел набрал побольше воздуху и выпалил вопрос.
– Как Фелуриан! – воскликнул он. – Так она и сделала плащ Квоута, да?
Баст серьезно кивнул, радуясь вопросу и сожалея о том, что это именно этот вопрос.
– Мне кажется, что, скорее всего, именно так. Что может тень? Она прячет, укрывает, защищает. Квоутов плащ из теней делает то же самое, только лучше.
Кострел понимающе кивал, и Баст заторопился, спеша миновать эту тему.